нам разговор между ита и Флеком, а это явно не та информация, которую нам следует получать.
– Но, коли так, почему Ороло остановил твою руку? Почему не заткнул тебе уши?
– Не знаю. Может быть, просто повёл себя нелогично. В такие минуты люди не всегда чётко соображают.
– Или наоборот, – сказал Спеликон. – Так или иначе, это всё, что я хотел у тебя спросить про беседу Ороло с Кином. Остался один вопрос.
– Да?
– Что ты делал в девятую ночь аперта?
Я на мгновение задумался, потом наморщил лоб.
– Вот на такие простые с виду вопросы нормальному человеку отвечать труднее всего.
Спеликон как-то очень легко со мной согласился.
– Если под «нормальным человеком» ты подразумеваешь не-иерарха, то позволь тебя заверить: я тоже не помню в подробностях, что делал в тот вечер.
– На следующее утро я должен был вести экскурсию, поэтому не стал засиживаться допоздна. Я поужинал, потом, кажется, сразу пошёл спать. Я много думал.
– Надо же! – удивился Спеликон. – О чём?
Наверное, у меня стало очень удивлённое лицо. Во всяком случае, Спеликон хохотнул и сказал:
– Праздное любопытство. Не думаю, что это важно. – Он взял следующий лист. – Хроника сообщает, что на ту ночь тебе была назначена келья с фраа Остабоном и фраа Браншем. Если бы я их спросил, подтвердили бы они, что ты провёл всю ночь вместе с ними?
– Не могу представить, зачем бы им утверждать иное.
– Отлично, – сказал Спеликон. – Тогда всё. Спасибо, что уделил нам время, фраа Эразмас.
Спеликон открыл мне дверь. Я вышел и увидел, что в галерее ждут фраа Бранш и фраа Остабон.
В тот вечер моя способность строить в голове истории взяла выходной. Я не мог понять, чего Спеликон от меня добивался и как это всё понимать, поэтому счёл весь разговор лишним доказательством, что суура Трестана сходит с ума и скоро её увезут во врачебную слободу для лечения (желательно на долгий срок).
На следующий день я встал рано, чтобы помочь раскладывать завтрак. Потом разбирал с Барбом основы внешнего дифференцирования, которые должен был усвоить давным-давно, но только сейчас начал понимать по-настоящему. Я дошёл до той точки, когда голова отказывается ещё что-нибудь воспринимать, и начал ловить себя на глупых ошибках, но тут, по счастью, зазвонили к провенеру.
В тот день часы заводила моя старая команда, поэтому я отправился в собор. Народу было совсем мало, из иерархов явились всего несколько. Я не видел ни Ороло, ни его старших учеников. Джезри тоже сачканул – пришлось нам с Лио и Арсибальтом отдуваться за него.
После долгого утра в калькории и физической нагрузки в соборе я здорово проголодался и в трапезной наворачивал за обе щёки. Я уже доедал, когда вошёл Ороло, взял себе лёгкий перекус и сел один на то место, которое облюбовал в последние недели: за стол, откуда в ясную погоду можно было смотреть на горы. Сегодня небо затянули облака, но чувствовалось, что холодный ветер с реки скоро их разгонит.