в цыганский квартал Ферентарь, знакомил с колоритными персонажами бухарестского дна. Французы щелкали фотоаппаратами и платили долларами – все были довольны. Василика смотрел на них и пытался представить себе, что где-то есть другой мир, совсем не похожий на тот, в котором он живет.
Прошли зимние праздники, приближался срок отъезда новых друзей, и Василика изо всех сил старался быть полезным. Французы все понимали и улыбались. После того, как багаж был загружен в минивэн, Пьер подмигнул Василике и кивнул в сторону машины. Уговаривать не пришлось: он мгновенно шмыгнул внутрь и залег за баулами с камерами, штативами, объективами.
Voyage, voyage…
Границы тогда, по сути, не было, и к вечеру минивэн уже оказался в Венгрии, на аэродроме, где было много французских военных в камуфляже. Французы договаривались о чем-то между собой, а Василика усердно помогал переносить сумки из машины в самолет. Потом – несколько часов полета, во время которых Василика сидел среди французов на дощатом полу в грузовом отделении, и посадка на аэродроме в Вилакубле.
Светало. Французы прощались, и по спине у Василики пробежал холодок. Пьер положил ему руку на плечо и повел к машине. По дороге Василика смотрел на мелькавшие за окном ухоженные поля и дрожал. Меньше, чем через час они были в городе. Возле площади Италии Пьер заехал во двор и припарковался. В холостяцкой квартире он сначала отвел Василику в ванную, потом уложил на диване под пледом, а сам скрылся в спальне. Заснуть Василика в эту ночь так и не смог.
Глава 4
Честное пионерское!
Колокольчиков пошел в школу. Вспоминается игра в пинг-понг и поездки на велосипеде летом, лыжные вылазки и походы на каток зимой. Колокольчиков сменил коньки с «фигурных», у которых на передке лезвия были зубцы, на «канадки» с закругленным передком. На катке по привычке оттолкнулся носком и, понятно, грохнулся головой об лед. Однокашники привели его домой, а напугавшаяся мама присыпала стрептоцидом и заклеила пластырем разбитую бровь. Потом Колокольчиков увидел на столе какие-то пакеты и спросил, что это такое. «Подарки», – ответила удивленно мама. «Какие еще подарки?», – разозлился Колокольчиков, чувствуя какую-то пустоту в голове. «Да ты что, Коля, у тебя же день рождения!», – совсем испугалась мама. Колокольчиков ничего не помнил. Вообще ничего. Мама уложила его в постель и вызвала доктора. Диагноз – сотрясение мозга, лечение – покой. Через неделю всё вспомнилось.
Поезд выехал из туннеля на метромост, и вагон залил дневной свет. В больших окнах были видны Москва-река и Ленинские горы с остатками снега на бурых склонах. Колокольчиков вышел на «Юго-Западной» и зашагал по улице вдоль забора, за которым была какая-то стройка. Вошел в подъезд и нажал кнопку звонка у одной из квартир на первом этаже.
Здесь жил старенький журналист из газеты «64», у которого по вечерам собиралась компания из шахматного клуба на Гоголевском бульваре. Каким-то образом в нее попала и мама Колокольчикова, которая брала его с собой. Взрослые