Я осознаю все случившееся. Пожалуй, хватит плакать над собственной глупостью. Нужно что-то со всем этим делать!
И вечером, после ужина, Шарлотт снова отправилась в дом маркизы де Буассель.
– Месье Фабьен! Обед снова стоит! – бросилась к нему пожилая служанка, едва только молодой человек вернулся домой.
– Что?
– Я говорю, что обед, который я приносила под дверь для месье Франсуа, по-прежнему нетронут. Так было и вчера, и позавчера, и…
– Я вам уже сказал, что такое вполне может быть, – перебил ее Фабьен. – Я к нему поднимусь, не волнуйтесь, мадам Клодина. Сейчас, будучи частично парализованным и полуслепым, мой брат переменился, и все мы подчиняемся его капризам. Если вы приготовили ужин, то можете идти домой. Дальше я сам.
– Я думала… Может быть, месье Франсуа нужна была бы сиделка, которая все время будет в доме, а то я только прихожу…
Молодой человек нахмурился:
– Вы же видите, что он вообще никого не пускает в свою комнату, кроме меня. И я вас нанимал не для того, чтобы вы советовали мне и моему брату, как нам жить.
– Прошу прощения, месье, – пробормотала служанка и собралась уйти, однако заметно смутившийся Фабьен окликнул ее снова:
– Мадам! Прошу прощения, если нагрубил. Сегодняшний день… он… – перед его глазами возникла встреча с Шарлотт у дома маркизы. – Было много дел. И разных не очень приятных моментов…
– А еще я хотела сказать, что почты для вас не было, – развела руками женщина, как бы говоря, что не видит повода для обид.
– Почты? – растерялся он.
– Ну да… Вы же целую неделю постоянно спрашивали, не приходило ли в ваше отсутствие писем… Вот и говорю сразу, что нет.
– Ах, писем, – горько усмехнулся Фабьен, пряча в тонкие усы болезненную гримасу. – Можете не проверять больше почту, мадам Клодина… Я ничего уже не жду. Ах, мадам! – внезапно что-то вспомнив, он оживился. – Как-то вы мне сказали, что раньше работали в мастерской одной модистки…
– О, месье! Если вы решили заказать себе платье, то я вас разочарую! Мадам Борно одевала исключительно знатных дам! – пошутила домработница, явно довольная своим ответом, но на лице Фабьена не дрогнул ни один мускул.
– Может быть, у неё одевалась герцогиня де Трельяр или ее дочь… Что вы помните о них?
– Герцогиня Соландж? Кажется, так ее звали, – кивнула та. – Помню. Знаю в лицо. Очень милая, но вечно грустная женщина. Она хорошо обращалась со всеми служащими и подмастерьями, ее трудно было не запомнить. А дочь… Стойте, какая дочь? У герцогини нет детей. По крайней мере, три года назад не было…
Повисло молчание. Фабьен зачем-то взглянул направо, затем – налево и уточнил:
– Нет дочери?
Мадам Клодина на мгновение замялась.
– Ну… Герцогиня иногда говорила что-то про свое одиночество… Про большой дом для неё и мужа… О, ну я могу и ошибаться, конечно, кто я такая, чтобы…
Но Фабьен