тебя научил такие плести? – спрашивала Элла. – Фея, да?
– Почти, – смеялась Лика. – Бабушка, я ж с ней росла. Так что она всему и учила.
– А кто такая бабушка?
– Самый добрый человек в мире, – подмигивала Лика. – Давай я тебе сказку почитаю.
Любимой сказкой была «Русалочка». Стоило представить, как она, бедная, идет по берегу моря, а за ней на песке кровавые следы, как сердечко Эллы замирало от ужаса и сочувствия.
– За что её так? – она прижималась к Лике и заглядывала той в глаза. – Почему нельзя было просто отдать ей принца?
Лика вздыхала и гладила ее по голове.
– А не бывает так, чтоб всё было и ничего за это не было. За богатую и счастливую жизнь ещё и не так готовы расплачиваться.
– А ты бы что за принца отдала? Тоже голос?
Лика тогда долго думала над чем-то. Элле казалось, что принца представляет. Только лицо у няни было каким-то странным, немножко злым и совсем не радостным.
– Ну так как? – потеребила её за рукав Элла. – Отдала бы голос?
Лика усмехнулась.
– Да, кабы принцы только голосом обходились. Им всё подавай – и душу, и тело, и мысли. А уж они подумают, как заберут всё, полюбить или выбросить.
Заметив явное непонимание на лице маленькой собеседницы, Лика рассмеялась и снова погладила её по голове.
– Не думай об этом. Вырастешь – сама всё узнаешь. И пусть тебе повезет с принцем, русалочка моя.
– Я не русалочка, – насупилась Элла. Ей не нравилась фраза «вырастешь – узнаешь». Глупости какие. Она уже выросла. – У меня хвоста нет.
– Зато волосики светленькие и глаза прозрачные, как настоящее море, – заверила Лика.
Солнечный луч ползал по комнате. Считал квадратики на полу, трогал блестящие, полированные полки над столом. Почесал за ухом сиреневого плюшевого зайца, приятеля Эллы. Голоса на кухне становились громче. Кажется, Лика плакала. Элла подкралась, неслышно ступая белыми носочками, и заглянула в приоткрытую дверь. Ну да, плачет, сидит на табуретке в углу и плачет. А мама ходит по кухне и говорит недовольно, неприязненно, так, что хочется заступиться за бедную Лику.
– Я тебе за что деньги плачу? – мама поставила со стуком чашку кофе на стол. Нет, нельзя заступаться, хуже будет. Когда мама злится, нельзя лезть. Можно и в углу оказаться вместе с Ликой.
– Я не специально, – всхлипнула Лика, – замоталась за день. Регина Игоревна, ну простите, больше не повторится. Не увольняйте, пожалуйста.
Элла знала и это слово. После него другие няни уходили и больше не возвращались. Элла не хотела, чтобы Лика уходила.
Мама отвернулась, переставила чашку в мойку. Чёрные волосы её, длинные, блестящие, рассыпались по спине. Мама была очень красивой. Элла ещё не решила, на кого лучше быть похожей – на маму или на Русалочку. А ещё у мамы были красивые платья. И иногда, когда её не было дома, Элла пробиралась к большому шкафу в маминой