отношение к этому вопросу имеет Евгений?
– Она его любит. – руки Северина двинулись вперед, показывая поток.
– Какое он имеет к этому отношение?
Северин опустил руки на борт ванной.
– Он любит ее? – скривился он.
Андрей помотал головой.
– Его не существует. Повторяю. Его нет. Nicht[1].
– Я не понимаю, как его может не быть, когда он есть…
– Так пойми. Ты маг безумия или где?
– Но она его любит. – улыбался Северин беспомощно.
– Она. – скалился на него Андрей.
Подросток помотал головой, глаза у него безумно блестели.
– Ты же сказал молчать…
Наставник зарычал.
– Ты не понимаешь. – налил он себе еще вина. – О том молчать. Всю жизнь. Как я и сказал. Мы вообще не об этом.
– Потому что его нет? – еле предположил он.
– Так. – поставил он бокал. – Сейчас будет еще одна мудрость. Как интермедия. Надеюсь, у тебя не поедет крыша. Слушай: ты создаешь плохие новости. Ты не доставляешь их. Когда я был, как ты, гонцов с плохими новостями топтали лошадьми, поэтому я говорю тебе: нет. Ты молчишь. Всю жизнь. Ясно?
– Ясно.
– А теперь к черту его. Нужен он тебе? У тебя к нему чувства?
– Нет.
– Она любит. Она это делает. Она. Ты слышишь меня?
– Но она выбрала его!
– Бинго!
Наставник снова ушел под воду. Северин схватился за стекло, перевернул черным горлышком вниз. В рот ему упала красная капля. Так наступила полночь.
Воскресенье
Глава девятая.
Сказать ли вам, кто он таков?
Граф Нулин, из чужих краев,
Где промотал он в вихре моды
Свои грядущие доходы.
Себя казать, как чудный зверь,
В Петрополь едет он теперь
С запасом фраков и жилетов,
Шляп, вееров, плащей, корсетов,
Булавок, запонок, лорнетов,
Цветных платков, чулков à jour,
С ужасной книжкою Гизота,
С тетрадью злых карикатур,
С романом новым Вальтер-Скотта,
С bon-mots парижского двора,
С последней песней Беранжера,
С мотивами Россини, Пера,
Et cetera, et cetera.
А. С. Пушкин “Граф Нулин”
Если хорошенько согреть мага смерти в огне страстей, он покроется карамельной корочкой молодости. Темноволосый и темноглазый, как Жозеф Бальзамо, биографию которого он рассказывал, когда его просили поделиться тайнами прошлых жизней, в длинном черном плаще на скелете танцора, потерпевший, на вид ему было чуть больше тридцати, вышел из лифта и направился прямиком в лабиринт Белого. Почувствовав фигуранта дела, лабиринт не стал валять дурака и обратился в коридор: сизо-синие стены, светлый березовый пол, теплый свет золотых ламп, стилизованных под подсвечники. Через три метра паркет обрывался и начинался белый щебень приусадебной дорожки, еще через три метра возвышался беломраморный борт фонтана с медными стрекозами, в воздухе вокруг него мелкие капли, а за ним был виден дом в стиле арт-нуво с витражными окнами.
Это