нет билета. Я просто запрыгнул в этот поезд и проводник привел меня на свободное место. Я, разумеется, заплачу, сколько потребуется. Наверное, нужно позвать проводника и, поскорее, рассчитаться с ним?
– Не торопитесь, малыш, – сказал старик. – Проводник едва ли придет сюда скоро. Он всего один на весь этот паршивый поезд. Вы действительно не знаете, почему здесь оказались? – спросил он гадким язвительным голосом.
Люк подумал и тихо ответил:
– Я всего лишь увидел поезд и вскочил на подножку…
– Куда вы собирались ехать?
– В Лондон.
– Неужели в Лондон?
– Именно так.
– На кладбище Кенсал Грин или на Бромптонское? – насмешливо спросил толстяк, рассматривая Люка в полумраке ночного купе. Здесь светила всего одна слабая лампочка, что позволяло видеть всего лишь очертания людей и только того, кто сидел рядом с ним, Люк мог видеть лучше.
– Какое кладбище? – все еще ничего не понимая, спросил Люк Лэнг.
Толстяк, похоже, терял последние терпение, общаясь с Люком.
– Повторяю для тех, кто не понимает английского языка, в особенности с легким шотландским акцентом. Наш поезд мчится в бездну небытия. Все, кто здесь едут – мертвецы. Умерли за последние двадцать четыре часа. Свежая смерть…
– Вы… вы мертвы?
– Разумеется. Меня хватил удар, сегодня пополудни, на веранде собственного дома. Врач всего лишь смог констатировать мою смерть. Мне, как и всем здесь, дана последняя отсрочка, проехать на поезде мертвецов до конечной станции – Божьего суда.
– А вы? – спросил Люк у старика.
– Какой нелепый вопрос. Вы же видите, что на моей шее зияет огромная рана. Пьяный матрос в питейном заведении, приревновал меня, дряхлого старика, к одной местной красотке, и я получил удар ножом в шею. Убийца тут же был схвачен, но мне от этого не легче. Я собирался поутру ехать в Дерби на два дня, посмотреть на скачки. Теперь этот план не осуществится, и я еду в совсем другом направлении.
Обладатель каркающего голоса не стал дожидаться вопроса и сам рассказал про себя.
– А я, повесился сегодня утром в парке. Кредиторы просто доконали меня, и я сделал это, чтобы не попасть в долговую тюрьму. Взял веревку у своего соседа Боба Райта, выбрал местечко, где не было людей, закинул ее на старый дуб и вздернул самого себя. Видите, моя шея тоже не в порядке. Веревка так сильно впилась в горло, что я умер даже раньше, чем рассчитывал.
Он засмеялся своим вороньим голосом, от души веселясь над собственным остроумием. Этот человек был единственным из всех, кто не сидел сейчас внизу. Впрочем, он сообразил, что ему неудобно все время кричать сверху и тоже спустился на нижнюю полку, немного подвинув толстяка. На вид ему было лет сорок, и выглядел он неважно. Впалые щеки, длинный нос, искривленные в нелепой улыбке губы. Похоже, что он не брился несколько дней и это тоже не добавило ему обаяния.
Люк