не будут, это было первое условие. Вторым условием было то, что она не заменит им домашнюю работницу и никакой работы по дому делать не собирается. Третьим условием было требование иметь свободных два-три часа в день, для собственных занятий. Условия были приняты.
Работу Катьке пришлось бросить, потому что новые «занятия» проходили большей частью именно в дневное, рабочее время, ночью «птенчики» либо спали, либо обходились без ее участия. О работе она не очень жалела, а вот о полном отсутствии денег даже очень.
Да, у нее была более чем приличная крыша над головой, она ела что хотела, и сколько хотела, она меньше уставала физически, имела больше сил для творчества, даже комната у нее была своя, отдельная, от чего она была первое время в большом восхищении, подобную роскошь ей и представить раньше было трудно.
Свободными у нее были самые лучшие для живописи утренние часы, ребята раньше двенадцати, а то и часу дня не вставали. Последние, бывшие у нее деньги, она истратила на холст и краски. Денег у своих молодых хозяев, чьей сексуальной рабыней она, по сути, являлась, Катька просить не решалась, а сами они были слишком эгоистичны, чтобы думать о ком-либо, кроме себя, драгоценных.
Первые два месяца жизни у них, она была настолько счастлива, что может заниматься любимым делом, что мало обращала внимание на то, чем приходилось ей платить за это счастье. А платить приходилось.
«Птенцы» были ненасытны, частенько покрикивали на нее. Лелька, скорая на злость и расправу, пару раз даже закатила ей увесистую затрещину. Протест против затрещин Катька выразила только словесно, тем самым почти согласившись с ними. Но когда Левчик, войдя в раж, огрел ее очень больно плеткой, она пришла в такое неистовство, что легко выдрала ее у него из руки и прилично отходила обоих.
Она-то думала, что после такого поступка, ее если и не выгонят с большим скандалом из дома, то поостерегутся применять злополучное орудие к ней. Реакция хозяев была весьма оригинальная, вскрикнув в первый момент от возмущения, Левчик, а за ним и полоумная Лелька пришли в полный восторг, кинулись друг на дружку, возбудившись поркой настолько, что целый час не размыкали неистовых объятий.
Чокнутые, больше ничего не скажешь! После этого происшествия, ребята стали просить ее о повторе, но она не соглашалась, ей было противно. Одно дело хлестать направо и налево в большом гневе, и совсем другое делать это осознанно, с целью причинить боль, пусть даже им это нравится.
Со временем и кое-какую работу по дому ей все же пришлось делать. В основном ее заботы касались готовки завтрака и хождения по магазинам, причем последнее занятие давало ей пусть маленькие, но деньги. Они не были щедры, эти ее заносчивые, до мозга костей испорченные хозяева, но хорошо есть хотели, поэтому посылали в магазин ее, домработница не всегда находилась под рукой.
Сначала она честно выкладывала всю сдачу на кухонный стол, но хозяевам все как-то недосуг