едва доплелась до кровати. Провалялась она в ней три дня безвылазно.
Врача к ней, естественно не позвали, наоборот, заперли в комнате, поставив, как заключенной ведро, чтобы могла справить нужду, кувшин с водой, пакет молока и полбатона хлеба, чтобы с голоду не подохла. Через три дня ее открыли, мило справились о здоровье, и даже не стали заставлять что-либо делать, само милосердие, а не «птенчики». Еще несколько дней она залечивала свои раны, ждала, пока синяки и кровоподтеки сойдут, даже в магазин не выходила, писала свою четвертую вещь.
Работала яростно, быстро. Стало отчетливо ясно, что милые бездельники, приютившие ее, добродушные шалопаи и прожигатели жизни, по настоящему опасны. Они не убили ее на этот раз не потому, что пожалели, просто не сумели, псих, налетевший на них, быстро слетел, но нет никакой гарантии, что не убьют в следующий раз.
Нужны были деньги, чтобы уйти от них, сами они ей денег не дадут, она уже прозондировала этот вопрос, смутно надеясь, что после жуткой сцены они просто обязаны чувствовать себя виноватыми перед ней, и, может быть, дадут небольшую для них сумму, ведь денег у них куры не клюют! Последовал отказ, жесткий и равнодушный.
Как только Катька смогла выйти из дому без опасений испугать своим видом прохожих, она отправилась в заранее присмотренное местечко, прихватив две, из своих четырех работ. В закутке, составленным боковиной магазина и палисадником какого-то офиса, но на бойком месте, возле станции метро, разномастные художники продавали свои творенья.
Пристроилась к ним и Катька, содрогаясь в душе от волнения и страха, что не купят ее работы. На нее неодобрительно покосились, здесь все друг друга знали, давно уж терлись в этом месте, а она была новенькая. Подошел какой-то тип, нисколько не похожий на художника, скорее уж на спортсмена какого-нибудь, поинтересовался, как давно она торгует, Катька честно призналась, что пришла сюда первый раз. Тип явно потерял к ней всякий интерес, отошел и больше даже не смотрел в ее сторону, хотя не ушел, все чего-то терся возле художников, к некоторым из них подходил, разговаривал с ними. Но это она поначалу обращала на него внимание, потом забыла и думать, когда некий человек равнодушно скользящий взглядом по рядам выставленных на продажу полотен, увидел ее работы и вдруг загорелся. Катька ясно увидела в его глазах неподдельный интерес и еще удивление, пожалуй.
Он долго, молча, ни о чем ее не спрашивая, стоял и смотрел, потом взял в руки «маленького ангела», как она называла для себя эту свою работу, спросил о названии, вскинул брови, когда услышал про ангела, хмыкнул и сказал, что берет. Катька собиралась просить за него пять тысяч рублей, когда пришла сюда, но, простояв без толку какое-то время, и услышав, что сосед продает свои работы за копейки, приуныла и решила, что больше тысячи просить не будет. Теперь, когда ее маленький шедевр собрались купить, она растерялась сначала, а потом вдруг бухнула:
– Десять