это в общем-то вопросы
ребячьи, это в общем-то язык,
которому аукнется пространство,
и потому не вырваться из странствий
детгизовских… Он тоже не привык,
26
как и Рабле, молить священный лик,
бессмысленно креститься против бури,
что все свирепей. Обнажая стык
вчерашней ли, сегодняшней ли дури,
итожа, что всем нам пошло не впрок,
и будто бы присутствуя при этом,
заканчивает тамошний поток
бодяги современнейшим памфлетом.
27
Пока огонь познанья не потух,
и нам не упустить его открытий:
пусть разум позаботится о быте,
а не-разумье выпестует дух
не показной церковный ли, советский,
к которому ее толкает страж
закона, осторожный цензор наш,
крамольный том в разряд засунув детский.
28
Хоть в этом тоже символ: все – с детей,
начала и концы… Когда исчезнут
не детские забавы, канут в бездну
отмазки наши ж вроде «ешь-потей»,
уйдет и тяга к бестолковым войнам,
борьба за власть и классовая чушь,
тогда и Гулливер придет к спокойной
мещанской яви, вновь отец и муж.
В преддверии мартовских ид
(виртуальный спор двух знаменитых современников)
Нет, чтоб тебе угодить, не забочусь я вовсе, о, Цезарь!
Знать не хочу я совсем, черен ли ты или бел.
1. Аргументы Цезаря
Рим припудрился, оттаивает Рим
от недавнего кровавого испуга…
Что ж, Катулл, давай, дружок, поговорим,
хотя ты никак не хочешь стать мне другом.
Ход событий не бывает повторим
буква в букву, знаю лучше: я постарше
и поопытней. Давай поговорим,
а охранников сгоню и секретаршу.
Посидим хоть вечерок наедине,
выпьем кипрского с закускою простою.
Что, приятель, не даешь покоя мне
эпиграммами блошиными. Не скрою,
что забочусь о стабильности в стране,
чтоб остыть от революций и потерей,
чтоб зажить повеселее и, по мне,
тем в истории остаться, мой Валерий.
Ни диктатором не слыл я, ни рабом —
просто личностью, способной на поступок.
Что ты ангел, тоже верится с трудом —
в мире нынешнем все больше проституток
политических. Тебе открою дом
одному из братьи пишущей в Кампанье,
мы ведь знаем, что не оргией – трудом
раздвигаются границы расстояний
меж веками. Вдохновение несло
нас с тобой, Катулл, обоих дальше, выше.
Что за разница: мечом или стилом —
летописец одинаково припишет
к Риму нас рубежной эры. Тяжело,
как всегда, переворачивать страницы
несвершенного. И тут твое стило
даст хоть как-то пред потомками отмыться.
2
Знаю