задержания вел себя спокойно, не пьян, вроде не под веществами. Заявление никто писать не стал, доставили под предлогом установки личности. Андрей Николаевич, если нужно, кроссовок принесу, он в машине остался.
– У дежурного оставишь, – капитан открыл ящик стола и достал коричневую папку. – Сейчас составим протокол и отпустим вас, если будете себя хорошо вести. У нас сегодня трудный день, всех на уши подняли.
Никита сдержанно кивнул, соглашаясь. Ему хотелось начать качать права, так как его задержали явно с нарушениями. Капитан явно действовал не по инструкции, он даже представился не полностью, сообщив лишь свою фамилию. Косяк на косяке. Но он знал, как не любят «умников» в таких местах, поэтому пересилил себя, решив, что пусть все идет своим ходом.
– Документы с собой имеются? – капитан вопросительно посмотрел на Никиту.
– Документов нет. Зовут Никита Дмитриевич Колечкин. На карте сбера, сзади телефона, мое фио напечатано.
Капитан взял со стола смартфон, перевернул и прочитал надпись на карточке.
– Значит, Колечкин. Интересная фамилия. Запоминающаяся. А вы, случаем, не из наших? – капитан положил смартфон обратно к вещам на столе.
– Можно и так сказать.
– Ага. Ясно. Тогда это все меняет, – капитан поднял трубку телефона и начал набирать номер. Потом передумал, положил трубку обратно, и поднялся со стула. – Женя, отведи гражданина Колечкина в камеру. Мне нужно позвонить. Это ненадолго, обещаю.
Сержант поднял брови от удивления, в его глазах читался немой вопрос, относительно решения капитана. Но задать его он побоялся, Андрей Николаевич выглядел уж слишком возбужденным.
Никита молча поднялся со стула, взял куртку и начал собирать со стола вещи.
– Так стоп, – капитан резко выдернул из его рук смартфон. – Пусть здесь полежит, под моим присмотром.
– Фонарик можно хотя бы взять? – Никита посмотрел капитану Кривцову в глаза. – Это личное. Память о жене.
Капитан немного подумал и кивком головы одобрил желание Никиты.
– Бери свой фонарик, надеюсь, им вены сложно перерезать, – капитан повернулся к сержанту. – Во вторую давай, к алкашам.
– Там тепло? – поинтересовался Никита у сержанта, когда они подошли к коричневой металлической двери. – Мокрый я, замерз.
– Относительно улицы тепло. Но не Карибы, – сержант отодвинул засов и открыл дверь. В нос сразу же ударил запах сырости и мочи. – Проходите, устраивайтесь, чувствуйте себя как дома.
Никита вошел внутрь. Небольшое помещение с двумя лавками, вделанными в стены по краям. На одной лавке лежал бородатый грязный мужик. Его рука была прикована наручниками к другому, такому же грязному мужчине, лежащему на бетонном полу. Оба храпели.
Позади Никиты скрипнул запираемый засов. Никита подошел к свободной лавке. Она была окрашена в ядовито-зеленый цвет. У человека, который выбирал такой оттенок, явно отказала модная железа. Он присел,