вы списывали это ощущение на что-то другое. Головную боль, синдром похмелья, да много чего можно притянуть. Здесь, на «живой» земле это ощущается не так, как там. – Николай кивком головы указал за спину, явно имея в виду Пустошь. – Там этот момент ощущается очень отчетливо. Ни с чем не спутать. И в последние годы такие явление появляются с ускоряющейся тенденцией. Мы боимся, что скоро придет наша очередь.
Николай выглядел немного испуганно, такие эмоции на его лице полицейский видел впервые.
– А чем я вам могу помочь?
– Во-первых вы полицейский, причем очень хороший. До поры до времени вы были лучшим опером в городе. Ваша помощь будет бесценна. Мы тоже кое-что нашли. Я очень хочу поделиться с вами этой информацией, чуть позже, файлы находится в «Икарусе», мы все распечатали, – паренек неожиданно потерял в глазах Никиты всю свою уверенность, его речь стала торопливой. – Но мы точно знаем, что это такие же как мы, но не совсем понимаем, для чего они это делают.
– Они? Их несколько или они как вы с Никодимом, два в одном?
– Несколько. Группа лиц, точное количество не знаем.
– Хорошо. А во-вторых? Что во-вторых? – Никита интересом смотрел на собеседника. Он не был уверен, что сможет помочь Николаю-Никодиму, все-таки прошло три года с того момента, как он официально перестал быть оперуполномоченным. Наверняка потерял хватку, пропил всю свою квалификацию. Что у него осталось от былых времен? Служебная форма?
– Во-вторых, – паренек понизил голос почти до шепота. – У них ваша дочь. И она жива.
То, что произнес этот щуплый паренек с седыми волосами заставило желудок Никиты резко сжаться, к горлу подкатил комок. Мир вокруг него начал медленно сужаться до маленького в отверстия, в котором он мог различить только испуганное лицо Николая, оно будто бы стало больше, на нем проявились незамеченные до этого складки и морщины. У полицейского перехватило дыхания, мысли вихрем закружились в голове. Николай знал про его пропавшую дочь, но это и не являлось секретом. Но зачем он сказал, что она у них? Чтобы поманить его почти забытым образом, искрой надежды, как манят морковкой ослика. Он давно, с помощью психиатра, медикаментов и гипноза выкинул из головы все мысли о своей дочери, ибо мысли сразу о двух его потерях были невыносимы. Та самая, третья причина, по которой его не вышвырнули из отдела.
– Говори дальше, сука, – прохрипел он в лицо побелевшему Николаю. Сейчас полицейский чувствовал себя так, будто его вывернули наизнанку.
– Я хотел вас подготовить к этому, – затараторил паренек. – Но Никодим настоял, он вечно твердит, что времени мало, старый козел!
– Да говори ты уже, блять, юродивый, – неожиданно, заорал на него Никита. Несколько человек, сидевших на выставленных вдоль киосков лавках, недовольно оглянулись на крик.
– Говорю, говорю! Три года назад мы ее забрали в Пустошь, ведь здесь было очень опасно для нее. Мы решили ее обучить всему и подготовить заранее. Простите, но принимая во внимание ваш возраст, мы думали… – Николай запнулся. – Мы думали, что вы уже проигранная