только не сейчас! Не подходи сюда, как бы кричит ей Антон, не подходи!
Но она его не слышит, взгляд ее блуждает по гостиной, останавливается то на дерущихся, то на творившемся внизу погроме. Если она спустится, тогда все. Конец.
В мгновение ока он взял себя в руки. Подбежал к турку, которого держали два человека и что было силы, разогнавшись, ударил его ногой в спину. Попал точно в позвоночник. Турок завыл от дикой боли и рухнул на колени. Следующий удар он тоже сделал ногой, но уже по затылку. Альбинос закричал еще раз, но все равно не упал. Дворецкий с Островским отскочили чуть в сторону, чтобы случайно не задело их. Антон, видя, что не попадет ни в кого другого, намеревался нанести еще один удар, но на этот раз кулаком. Метил в висок, но так и остался с занесенной рукой.
Сбоку стоял граф. Коротко размахнувшись, он ударил Явуза бутылкой по голове.
Раздался звон битого стекла. По бесцветным волосам силача-альбиноса потек светло-коричневый коньяк, смешиваясь с кровью. Поверженный повернул голову сначала вправо, потом влево, выискивая того, кто это сделал. Видно, он до конца так и не понял, что произошло, потому что взгляд его был какой-то рассеянный и даже немного удивленный.
Так он простоял на коленях несколько секунд, пока из зияющей в черепе раны стекала кровь, окрашивая его волосы в красный цвет. Наконец закатил глаза и без единого звука рухнул на пол, словно мешок, набитый тряпьем.
Стало очень тихо. Некоторое время не было слышно ни единого звука, но тут стал стонать раненый Ремизов. Островский подбежал к нему на помощь и, присев на корточки, поинтересовался, как он себя чувствует. Илья Ильич крепко сжимал рукой рану, из которой сочилась кровь. Было ясно, что без медицинской помощи не обойтись.
– Марго, дорогая, – обратился к ней отец, заметив ее на лестнице, – будь добра, сходи за бинтами и прихвати все, что нужно. Ну ты знаешь.
Надо отдать должное темноволосой красавице: – никаких тебе криков, оханий и вздохов. С каменным, непроницаемым лицом, понимая, что в данной ситуации следует сохранять холодный рассудок, она поднялась за медикаментами.
А вот граф Чернокуцкий к раненому Ремизову даже не подошел, а только стоял и смотрел на распростертого на полу турка. Он все еще сжимал в руке горлышко разбитой бутылки и смотрел на нее с каким-то недоумением. Потом спросил:
– Петр, а у тебя еще есть коньяк?
Островский обернулся.
– Да ты, я вижу, окончательно ума лишился. Только что человека убил, а тебе все выпить?
Граф ничего на это не ответил, только икнул.
При других обстоятельствах это выглядело бы комично, но в свете последних событий всем было не до смеха.
– Где же полиция, черт ее раздери? – Выругался Андрей Кравцов.
Дела были скверные. В доме, где еще вчера царил мир и покой, произошло два убийства.
Глава 6
Как оказалось, не два, а только одно. Турок хоть и потерял сознание, остался жив. Ему перевязали голову и перенесли