Василиса рассмеялась и позвала его кивком:
– Пойдем, в окошко выпущу.
Сашка намеревался сразу же пройти к речке, чтобы вкруговую по бережку добраться до дома учителей, где квартировала Ольга Сергеевна с Ириной, но вспомнил обещанное Иринке…
Перебежал в сенцы избы деда и, слыша как за дверью гудят голоса, взметнулся по перекладинкам на чердак, под пахнущий прелью и табаком соломенный покров.
Осторожно ступая по рассыпанной золе, отодвигая развешанные для просушки табачные стебли, он прошел за печную трубу. Там выступало верхнее бревно поперечной вязки, делившей избу на две половины. В бревне был дедов тайник – дупло, заложенное такой же старой деревянной втулкой. Покрутив туда-сюда эту «пробку», вытащив её, Сашка принялся извлекать из схорона дедовы тайны – членский билет партии социалистов-революционеров, тщательно завернутый в потрескавшуюся клеёнку, перетянутую просмоленной дратвой. «Когда-нибудь помянут нас, захотят вещички поглядеть», – объяснял дед Сашке, застав его однажды у тайника, играющим с наганом. Наган потом исчез, а партбилет остался.
Был ещё в тайнике свёрток бумаг с непонятными записями и старинная газета «Русь», статья которой в своё время поразила мальчишеское Сашкино воображение. Он развернул ссохшиеся листы и, напрягая глаза, в полутьме с трудом прочитал: «Дорогие товарищи! Луженовский ехал последний раз по этой дороге. Из Борисоглебска он ехал в экстренном поезде. Надо было убить его именно тогда»… Та самая, удостоверился Сашка и, спрятав свёрнутую газету под гимнастерку, заложив вновь вещи в тайник, так же быстро спустился и выскользнул из сенцев.
Прошагав по тропке вдоль рядков картошки и растрёпанных ещё вилков капусты, мимо наполненных мокрой огуречной листвой лунок, он вышел на берег Сакмары к баньке. Дальше путь его был по-над берегом мимо таких же банек и мостков, выставившихся в светлые воды; выйти к крутояру, от которого резко убегала река, не в силах преодолевать белые плиты песчаника. Тут надо будет разбежаться, взлететь по каменистому взлобью наверх и в последний момент, когда потянет кувыркаться вниз, успеть ухватиться за ветку липы и, подтянувшись, нырнуть в густую тень сада. А там – Иринка. Подхватить её, закружить, зацеловать, запьянеть от её запахов…
Он хотел прибавить шаг, но подумал, что нехорошо среди бела дня торопиться – на огороде ведь у всех на виду, и тут же был вознагражден за осмотрительность.
Впереди увидел дымившуюся баньку, хорошо ему знакомую. И что-то словно отбросило его к воде, за куст ивняка – из-за угла бани вышла Надя Зацепина с вёдрами в руке.
Босая, с подоткнутой высоко юбкой, оголившей во всю высь белые ноги, она вошла в речку и встала на быстрине, разглядывая струи серебрящейся воды. Сквозь ветви Сашка различал на её лице гримасу боли.
– Обо мне думает, – прошептал со вздохом и озадаченно почесал затылок, надвигая на глаза фуражку.
Надя тряхнула головой, словно отбрасывая прилипчивые мысли,