чемодан – разжала ладонь, захотев послушно его отдать, но этого не произошло. Она впервые сама увидела, как это выглядело – нежелание вещи ее отпускать. Ручка сама прилипла к ладони намертво, не отрываясь. Мужчины очень старались: дергали, растягивали ее, тянули из стороны в сторону, но ничего не происходило. И на удивление, Алии не было больно, просто неприятно. Ее вертели, поднимали, буквально с кожей пытались оторвать чемодан, но ничего не происходило. Похоже, они подумали, что перед смертью Алия наконец перестанет притворствовать и отдаст вещь. Но была одна проблема – она никогда и не притворствовала.
Мужчины, поняв, что все попытки бесполезны, заломили Алие руки, уложили у нее на копчике чемодан и поволокли ее из палаты. Она наконец увидела, что скрывается за белыми стенами ее комнаты. Здесь, в этом месте, она видела только свою палату и операционную, но никогда остального. Место, на удивление, выглядело обычным. Алия не могла рассмотреть все хорошо – ее быстро переносили, и местность вокруг расплывалась, но она точно видела серый кафельный пол, серые с металлической отделкой стены. Кучи дверей тоже металлических. Она попала не в какую-то больницу, а, такое чувство, что на военную базу. Возможно, так это и было. Она не могла точно знать.
Ее продолжали тащить. Окружение сменялось, коридоры вертелись. Ее тащили то вверх по лестницам, то вниз, и, наконец, подвели к одной единственной двери. Они стояли и ждали. Н**адзиратель вышел из-за их спин, достал ключ – большой, металлический и продолговатый. Алии удалось его рассмотреть прежде, чем мужчина вставил его в замочную скважину и провернул, толкая дверь вперед. Затем в эту же дверь втолкнули и Алию.
Сначала была яркая вспышка. Глаза, не привыкшие, потемнели. Потом она увидела, что комната, куда ее привели, была небольшой. Алия бы даже сказала, что достаточно узкой, но с огромным смотровым стеклом. За ним встал надзиратель. Наблюдал. Ее снова схватили, связали чем-то запястья спереди и грубо повалили на стул. Алия неистово барахталась, безудержно мотая головой. Пыталась вырваться, кусаться, бить мужчину в белом перед ней чемоданом. Ей прилетела сильная оплеуха. Кровавя. Врач не скупился на подобные нежности, утихомиривая девушку, чтобы быстро и беспардонно застегнуть кожаный ремень на ее груди, намертво прикрепляя к стулу.
– Алия, сидите смирно.
Алия не сидела смирно. Сейчас, в переломный момент, она забилась, как сумасшедшая птица в клетке, пыталась вырваться. Она хотела жить! Они не имеют права отнять у нее последнее, что ей принадлежит. Стул заходил под Алией ходуном, заскрипел, затрясся. Она продолжала дрыгаться, ее били и били, а она кричала, кричала, кричала. Ей что-то говорили, орали на нее, приказывали. Но Алия не слышала. Продолжала пытаться вырваться, даже если тщетно. Снова удар. Сильный. Ее откинуло назад, а затылок ударился о спинку стула.
– Алия, прекратите. Единственное, что сейчас может исправить данный казус – это признание. Скажите кто.
– Никто! Я вам уже говорила! Я нашла чемодан в свой день рождения, принесла в дом, открыла!
Алия