и склоняла голову на бок.
– Опять, – безэмоционально отвечал он, каждый раз щелкая ручкой и начиная что-то записывать.
Вопросы по началу были обычные. Про ее самочувствие: про то, тошнит ли ее, кружится ли голова и насколько часто, ломит ли кости. Алия всегда жаловалась на то, что медперсонал постоянно травмирует ей вены, но этот ответ никогда никак не комментировался. Потом мужчина переходил с физического здоровья на ментальное. Спрашивал про то, какие мысли ее посещают, как она себя ощущает.
– Если честно, то плохо, – каждый раз отвечала Алия, остро глядя на собеседника. – Одиноко тут сидеть. Любой бы с ума сошел.
– Так и должно быть, – он продолжал что-то записывать в бланк, крепленный к специальному планшету. От этого цинизма смешок назревал сам. Зачем тогда спрашивать?
Он был очень жестокий. В отличие от других, его Алия прекрасно запомнила. Он приходил, как огромное, поглощающее белый цвет пятно, привлекал к себе взгляд, который уже было невозможно оторвать. И все время что-то писал, даже не смотря на нее. Он был красив. Во всяком случае, для этого места. Не стар, без бороды, с младенчески чистым лицом, даже без намека на щетину. Не в ее вкусе, но оторваться от лица никак не получалось. Он был как огромная, красная мишень в белой комнате. То, на что надо было смотреть. Так и задумано.
– И так, Алия, – он откладывал бланк, складывал руки в замок, придерживая ими закинутое на другую ногу колено, и начинал смотреть в ответ, – сейчас будет самый важный вопрос. От него зависит ваше будущее.
Снова. Алия болезненно скривила губы в злобной улыбке.
– Ну-ка, давайте.
– Как вы связаны с объектом? Как вы связаны с ними?
Он задавал его каждый раз, как попугай, ожидая другого ответа.
– Никак! Он сам ко мне прилип! Клянусь, я в первый раз увидела эту вещь на своем дне рождения двадцать третьего, и все! – кричала Алия первые такие разговоры. Клятвенно заверяла их в том, что никак не причастна к взрыву, что чемодан просто нашла. Он и врачи в белом даже кивали, и она думала, что понимали ее. Но потом все равно приходили и накачивали, а время от времени ее посещал и этот следователь. Он ждал от нее ответа, требовал. Но Алия молчала. Она знала, что он хочет от нее. Чемодан подобного толка не может появиться просто так. Его кто-то должен был подарить или отдать. Но говорить о том, что чемодан подарила ей бабушка, Алия себе не давала.
Так что теперь оставалось просто смотреть на мужчину, сгибая бровь в вопросе и растягивая губы в издевательской улыбке. Она откидывалась на стену спиной под пристальным наблюдением зеркалила его позу, а потом нарочито медленно отвечала:
– Никак.
На этом все. Он не задавал дополнительных вопросов, только продолжал смотреть. И Алия знала, что как только дверь за ним закроется, в палату вбегут парочка больших ребят в белом и отрубят ее. А потом снова приходить в себя… Такой стала ее жизнь.
– Алия Маликова, вы готовы к диалогу?
– Алия,