и присел напротив гостя.
– Я тебя сразу признал, Бин. Узнал не сразу, si, но признал то сразу, – сказал гость, протянул толстую пачку мятых купюр Морису и добавил. – Покажи раны. Взгляну. Научный интерес. Вдруг у тебя стигматы…
Морис слегка удивился, протяжно хмыкнул, дважды, схватил купюры, послюнявил палец с длинным когтем, наспех пересчитал всю пачку, слегка улыбнулся и спрятал деньги. Гость жадно улыбнулся в ответ, половиной лица.
Морис привстал, задрал чёрный жилет вместе с рубашкой демонстрируя плоский живот со стальным прессом и болячкой размером с четвертак справа от волосатого пупка, затем повернул торс спиной к гостю. После показа снова присел и откинул волосы с поражённого участка на левую сторону, чётко давая понять, что ухо отсутствует правое, а не левое. Жест оказался в равной степени со значением вульгарен с тем, что если бы он полностью разделся и сел бы на стол раздвинув ноги. Он продолжил хриплый разговор с открытой рваной дыркой на месте отсутствующего уха:
– Деньги меня не особо интересуют. Но, на данный момент я в сложной ситуации, как видишь, пригодятся. В сложных ситуациях интересуют. Обычно такой пачки хватает на дюжину барабанов моим верным дружкам Драгунам.
– Это с каких таких пор – не интересуют?
– С тех самых пор, как доктора и верующие ковбои начали раздавать деньги ублюдкам.
Подспудный голос в голове твердил, что от денег отказываться нельзя ни в коем случае, даже если они, как обычно водится – фальшивые.
– Всё так красиво началось, но речь зашла о деньгах, – ещё сказал Морис Бин.
– Вынимая стрелу – мне больно было видеть, как ты испускаешь душу, всё вело к тому, что ты стремительно подыхаешь, вот я и молился, в келье, абсолютно искренне и на тебе всё зажило, как на облезлом хребте псины. У меня сильная молитва, Бин, – сказал Диего Родригес и невзрачно добавил. – В твоём облике тогда было нечто… свято-мистическое.
– Тогда почему ты меня не убил? У вас вроде так заведено, – съехидничал Морис и продолжил ехидство. – Я тебя даже не успел разглядеть, мог бы не приходить. Думал, что стрела сама выскользнула, при падении с лошади.
– Рана зашилась тоже сама? Я тебя давно знаю, ты не мог не узнать мой почерк. Думаю – поэтому ты снял швы и расковырял рану… – сказал Диего и продолжил разглагольствовать не дождавшись чёткого ответа. – Приходить сюда я и не собирался, у меня всё хорошо, я счастлив, самодостаточен и доволен новой полезной жизнью. Но, после того, как ты воскрес и свалил из города – ко мне явился…
– Меня не интересуют ваши сказки. Я лучше обосрусь, чем помолюсь.
– Не перебивай, прошу. Явился судья Доусон, его Билли Кид вызвал, телеграфом, похоже, думаю – ты предполагаешь с какими целями. Но сейчас эти цели при тебе и ты жив, здоров… С тобой ангел, Морис Бин.
– Это точно. Ангел Греха, ощутил недавно его присутствие.
Диего Родригес ничего не поняв продолжил:
– С какими целями судья «лично» прибыл, мне, простому