и пение надоедливых цикад:
– Сообразил наконец… Неподалёку было одно местечко, в приличные времена… Парни там поистине славные, но туда я живым не доберусь. Есть ещё одно, похуже, но зато поближе. Не уверен, что оно живо, но если живо и там меня помнят – передохнём. Думаю, к утру доберёмся. Возможно раньше, если лошади перестанут упрямиться. Ещё кое-что… бормотание себе под нос – скверный сигнал, запомни.
Генри приободрила новость, страх темноты, как рукой сняло, он ощутил открытие второго дыхания и в миг исцелился от всех болячек, возбудился, разговорился и начал осыпать «товарища» надоедливыми вопросами касательно всего на свете и ничего, на что ковбой вежливо попросил пока не тратить в холостую его драгоценную жизненную энергию на вдумчивые беседы. Возможно не попросил, а просто промолчал. Может и нет никакого местечка впереди, по крайней мере Генри, как почти местный – понятия не имел, что старый ковбой имел в виду.
Такое место действительно было и ковбой действительно заговорил, это уже точно не галлюцинация. Отныне всё взаправду. Хотя лошади не упрямились…
Постоялый двор на пути странствующих всадников, который и подразумевал старый ковбой, в котором вскоре путники рассчитывают передохнуть – великая спасительная радость посреди безграничных просторов диких прерий с кактусами.
Оставшиеся корчмы, без отдельных помещений для благородных – по всей стране можно было пересчитать по пальцам, так как смышлёные владельцы бизнеса с незапамятных времён уже догадались, что гораздо выгодней строить салуны в самих городах, ближе к центру, к железнодорожной станции или в порту, а не между городами и уж точно не на сокрытом перепутье между городом и пресловутым ранчо братьев Эвансов (в прошлом легендарных работорговцев, аукционистов и выдающихся экспертов по боям Мандинго, по совместительству и просто клёвых парней с отменным чувством юмора), которое вяло функционирует ещё с тех времён, когда питательная растительность была гуще, до повсеместной оттепели и тотального учащения засух.
В былую эпоху данное заведение являлось идеальным плацдармом для законопослушных ковбоев перегоняющих стада и в равной степени идеальным для банд ублюдков, особенно из касты скотокрадов, одних из самых мерзких и безбожных типов стабильно промышлявших в здешних краях, при первой поимке лица которых публично клеймили, как скот и отрезали уши, в редких случаях наносили татуировку. Третьего шанса не давали, вешали по закону штата или сразу отстреливали на месте преступления. Следовательно: «меченым» терять было нечего. Насиловали всех, не только скот. Законопослушные ковбои ещё до гражданской войны начали сторониться описываемого заведения, благодаря свойству выродков вытеснять приличных людей. Потеря оказалась не велика: на приличных людях бизнес на диком западе в те времена не строился. Зато в описываемые времена – гораздо выгоднее и безопасней грабить приличных,