легенды.
– Вы знакомы? – удивился Генри.
– Были, в прошлой жизни. Он утаил? – выплёвывая дождевую воду прокричал ковбой. – Как это на него не похоже…
– Конечно утаил, хотя мы вас не раз откровенно обсуждали… Ублюдок! Мерзкий интриган! – выпалил Генри.
– Мистер Бин, которого я когда-то знал трагически погиб в Луизиане и он не стал бы молить о помощи, как разведённая баба, чей муж не вернулся с фабричной смены, поэтому сразу не признал, поэтому – мы не совсем знакомы.
– Зашивать меня я не просил никогда и никого, тем более – не молил. Я не шлюха! Сам бы позаботился о своей шкуре, приходилось проделывать уже всякое. Может просто сдох бы… Вот лично я тебя сразу узнал, как только увидел твою тупую усатую морду вечно посасывающую членовидную сигару, даже сейчас, под дождём, но я промолчал, специально, хотя пытался выругаться и обхаркать твою рожу перед тем, как мне бы выдали путёвку в ад!
– Не расслышал, повтори-ка! – выкрикнул Билл Карсон.
Вновь сверкнула молния и вновь прогремело. Лить стало сильнее и обильнее, с давлением.
Пастухи тем временем делали вид, что не видят троицу и держались на безопасном расстоянии, дабы не встревать в предстоящую перестрелку в стиле дикого запада, который все они успели застать.
Ковбой дождался когда прогремит и повторил свои слова громче и отчётливее, упустив упоминание сигары с аналогией, зато придумал шутку про щётку для членов под носом.
Шериф кивнул, усмехнулся, поблагодарил за понимание и продолжил.
Генри слушал, молчал и со скрипом ёрзал на мокром кожаном седле. Он не понимал что происходит и чего ожидать.
– Просто я лучше сохранился и мой организм моложе, раз ты узнал меня. Молодо выгляжу – так как взялся за ум, нашёл почётную работу и отныне служу закону и обществу, в этом смысл здоровой жизни! Ты же стал бродячим цирковым уродом. Увильнёшь от казни – можешь сделать блестящую карьеру, как Джозеф Меррик или Генерал Том-Там, пока индустрия окончательно не пришла в упадок.
– Это значит то, что я всё ещё умнее, в отличие от тебя – доказавшего тупость на деле по всем фронтам. Отсутствие правого уха делает меня только более мужественным и притягательным для женской буферной плоти. Заметь, не левого!
– Главное, что мы поступили праведно. Я праведный, а ты – нет!
– Всему своё время, – ответил ковбой, дождался угасания приступа боли и отбросил со лба мокрую прядь. Шляпу он пока не раздобыл.
– Довольно выкручивать мне яйца! Бросайте оружие, надоело, продолжим в офисе, у нас будет достаточно времени до прибытия судьи, – рявкнул Билл и закашлялся, когда мокрота со сгустками крови предательски защекотала горло.
Это были последние в жизни шерифа Билла Карсона произнесённые вслух слова. В столь напряжённых ситуациях рекомендуется взвешивать каждое слово, так как оно может оказаться последним в любую секунду. Для мечущих в «великолепные трупы» такое предельно важно, важнее потомства. Трупу шерифа не суждено стать