скользкой уличной грязи увязая даже шпорами, сапоги сзади покрылись коричневой рябью, а одежда начала промокать насквозь.
Горожане успели нарадоваться, выставить лохани и корыта для сбора воды и уже попрятались в уютные жилища и занимались своими домашними уютными делами и празднованием. Никто не мылся. Дождь уже все нагло принимали за должное и за законный повод напиться перед предстоящей и неминуемой погрузкой скота в вагоны.
…Конюх, при виде Генри и какого-то незнакомого ублюдка не задавая вопросов с озадаченным косоглазым видом вывел нужную лошадь, изрядно посвежевшую за время пребывания в стойле, сытую, вымытую, с новой подковой и перевязанным глазом. Перепутать единственную старую особь с торчащими рёбрами и увечьем среди рабочих лошадей праздно жующих вкусное травяное сено из яслей нужно было постараться или быть конченным идиотом. Конюх помог постелить свежий потник, седлать бедную лошадь, закрепить походную сумку и подсадить раненого, после чего тот издал щелчок языком и побрёл верхом под дождь, к городским воротам в северной черте, не поблагодарив косого рабочего конюшни (скрытого гомосексуалиста) и не попрощавшись, ни с кем.
Мокрый одноухий всадник без шляпы на одноглазой лошади отправился в очередной тернистый путь и предположительно последний, учитывая возраст, возможное наличие в крови инфекции и потерю крови, хоть и отравленной.
По дороге, ещё не покинув город – он смотрелся по сторонам выискивая взгляды обывателей, в надежде опытным путём выявить навредившего лошади, но улица уже была пуста, словно население покосила чума. Истинное зло не остаётся безнаказанным лишь в детских сказках, а не в суровой исторической реальности преступных эпох, а эпохи, как известно – все без исключения преступные, а рубежи великих времён и перемены – самое страшное.
Вдруг группа рабочих вывалилась из салуна и строем, по мосткам из досок поплелась в сторону перрона, где их ждал пустой состав из деревянных вагонов своей необъятной длиной уходящий за пределы видимости.
Вслед за безвольными работягами по лужам специально шлёпая плёлся беспризорный босой малец, выдавливая между пальцами грязь, получая от этого незамысловатого действия необычайное удовольствие и первобытную радость.
– Взирайте людишки! Я вас покидаю. Презирайте все меня, – вдруг прохрипел ковбой выплёвывая воду обращаясь к «стаду» и медленно вынимая револьвер из штанов.
Мужики озираясь ускорили шаг и сделали вид, что ничего не слышат и не видят, из-за шума дождя, а головы их заняты важными делами и им некогда. Они все дружно опаздывают.
Услыхав всадника лишь малец замедлил ход и отстал от строя. Ковбой без размышлений нацелил Кольт Драгун ребёнку прямо в лицо, свинцовая шаровая пуля которого способна разорвать маленькую голову в клочья и оторвать приличный кусок от взрослой головы, даже жирной. Их взгляды на мгновение пересеклись.
– Демон! Я догадалась кто ты, да мы все уже догадались… ты больше не нужен нашим мужьям.