в колючих кустах, возле могильного камня Большого Джона и камней его великих предков – распластался экзотичный труп с простреленным лицом, который всяко специально и демонстративно соратники никуда не оттащили.
Насекомые вовсю завтракали, роились и откладывали личинки. Паразиты покидали богатый внутренний мир прежнего носителя.
– Если с Родригесом кто-то и был – всех забрали на пытки или перерезали и скинули в колодец. Спуститься и проверить – занятно, но мы наверное спешим…
– Да, пожалуй не будем спускаться…
Грифы с лысыми шеями воронкой парили над пристанищем выжидая: когда мясо чуть подгниёт, придав пикантности. Мешать пиршеству грифов и койотов плохая примета сулящая неминуемую погибель.
Морис Бин вытянул шею, взглянул на притаившийся в кустах труп, с расстояния, затем присвистнул и вымолвил:
– Судя по всему – ты пристрелил вождя мирного племени. Молодец конечно, метко, поздравляю, но нам от этого будет только хуже.
После этих слов у Генри слегка задрожали и поджались колени.
Из конюшни, как и предполагалось – всех лошадей вместе со сбруей и походными сумками увели, не прихватив лишь запах конского пота.
Там же и нашлось бездыханное тело Дэйзи Спенсер на побагровевшей куче прелого сена, с расколотым томагавком черепом. Скальп отсутствовал.
Ковбои ненадолго вернулись в дом, где Морис опробовал приобретённый револьвер – пальнув по масляной лампе. Всполыхнуло мощно и сразу, огонь упал на ковёр, затем моментально накинулся сначала на кресло, затем перебрался на занавеску. Начался пожар.
…Морис Бин подошёл к Родригесу под уже окутанным огнём потолком и положил на каждый глаз по монете из кассы Дэйзи.
– Это ещё зачем?
– Плата Харону, паромщику на реке Стикс, моему доброму другу. Таков древний порядок. Я пообещал поставлять ему души оптом. Нужно держать данное слово и выполнять обещания.
– Кому?
– Рыцарь печального образования… поживёшь философской жизнью, посетишь все салуны на диком западе – поймёшь. А сейчас уходим отсюда. Вот теперь пора уходить, навсегда.
– Он счёл бы это ересью…
– Он отправился к богам плодородия! Я даже завидую ему…
Огонь одним махом обволок помещение целиком, как уже сказано и перекинулся на пристройки, включая конюшню-семейный склеп, превратив ту в крематорий.
От легендарного постоялого двора Спенсера, всего его хозяйства и жены – ничего, кроме нетронутого пламенем сортира, колодца, могильной глины Джона и его предков, грядок, возмущённых кур, груды головешек, расплавленного стекла, двух обугленных до неузнаваемости бессмысленных тел, трупа вождя, почерневших черепков и металлических предметов вроде гвоздей, надёжной решётки, только ещё закалённой и прочего барахла – не осталось.
Вскоре зацветёт удобренная земля…
Таким образом наконец сыграло свой последний аккорд в истории излюбленное в былую эпоху заведение с определённого момента специально предназначенное