куда все же поступать? Многие из ее одноклассников собирались поступать в политехнический, и разговоров об этом институте велось вокруг нее предостаточно. Не особо престижный ВУЗ, но поступить туда легко, никакие связи искать не нужно, а инженеры везде нужны.
Кроме того, медалистам для поступления нужно было сдать всего один экзамен – вместо четырех. Последнее соображение и склонило ее окончательно к выбору технического будущего. До золотой медали она не дотянула – физкультура помешала, не было по ней учебников, по которым можно бы было дома, как следует, подготовиться и получить свою пятерку на следующем уроке. Но и серебряная медаль, как выяснилось, при поступлении учитывалась.
Так и оказалась она – одной из первых, как обычно – на физическом факультете. Первое время она чувствовала себя полным чужаком в группе. Ребята с ней учились, в основном, приезжие, и они перезнакомились между собой еще во время вступительных экзаменов, в общежитии. Но затем их послали на месяц в колхоз, на уборку свеклы. В дальней, глухой деревне их устроили на раскладушках в здании деревенского клуба, где не то, что отопления с душем – водопровода не было. Умывались они у колодца, на завтрак, обед и ужин ездили в открытой грузовой машине в соседнюю деревню, в столовую сахарного завода, а по вечерам им строго-настрого запретили отходить от клуба более чем на двадцать шагов – местное население не очень жаловало приезжих.
Она, коренной городской житель, смотрела на эту жизнь на природе широко раскрытыми глазами – все казалось ей преисполненным романтики. Все – кроме работы в поле. Свекла сидела в земле и категорически отказывалась выходить на поверхность, сколько не тяни ее за ботву. В первый же день она поняла, что положенную норму ей не удастся сделать никогда. Сидя вечером в кузове машины, везущей их к месту ночлега, она едва не плакала от ломоты в спине, саднящей боли в руках и бесконечного унижения.
Спустившись с машины, она едва доковыляла до своей раскладушки, рухнула на нее и накрылась с головой одеялом. Лишь бы только никто ее не трогал. Не тут-то было! Ее вытащили из-под этого одеяла, заставили вымыть руки (А то царапины загноятся!), растерли спину (Это с непривычки – завтра и не вспомнишь!) и поволокли во двор – пить чай у небольшого костра. Там ее поздравили со вступлением в ряды борцов за урожай, сообщили, что только теперь она имеет полное право каждый день кушать борщ, и напомнили, что коллектив – это великая сила. Так что нечего кукситься – норму ей сделать помогут.
И действительно помогли. Не полную норму – никто бы в жизни не поверил, что чахлый горожанин смог наравне с деревенскими работать – но почти. Ей больше не было бесконечно стыдно домой с поля возвращаться. А по вечерам ее опять ждал чай, беззлобное подшучивание над ее растущим мастерством укрощения корнеплодов, бесконечные рассказы о всевозможных курьезах в общежитии…
Никогда прежде она ни с чем подобным не сталкивалась. Мать ее всю жизнь билась, пытаясь свести концы с концами, и на душевные