порядке. Стучалась ко всем без разбора. Сначала люди кидались ругаться, но услышав, причину,тут же разделяли моё волнение. Кто-то даже помогал обходить соседей. Увы, наши усилия не увенчались успехом, дочери не было. Тогда образовали отряд прочёсывать окрестности. Ничего… А поутру случилось самое страшное для матери.
Стоило подняться солнечным лучам над горизонтом, наши вояки решили отправляться в лес, отчаявшись найти девочку где-то ещё. Но не успели они облачиться в походное обмундирование, как послышался испуганный крик. К нам то ли бежал, то ли ковылял старик.
– Ерга! Ерга! Беда приключилась!
Я со всех ног понеслась к вопящему мужику.
– Что случилось, отец? – сердце бешено билось, предчувствуя страшное.
– Я с зорькой пошёл рыбу ловить. Прихожу на своё обычное место, там я себе брёвнышко обустроил, чтобы удобно было. Гляжу, сидит… Белая как облачко, ежели то не светится. Тоненькая словно хворостинка. Мокрющая вся с ног до головы, волосы чешет. Я окрикнул её, мол, чего она тут делает, шла бы домой обсохнуть. Не ровён час, заболеет, ветра́ поутру прохладные. Она посмотрела на меня из-за спины, а глазищи словно пеленой заволокло, бесцветные они! Напужался, бросил уду, где стоял, и тикать оттуда… Ерга, ты бы сходила, глянула. Кажись, мавка завелась в водах…
Тут-то моё сердце и ухнулось вниз. Руки, ноги похолодели, я не могла ни шагу сделать. Лишь стояла, оцепенев. Боялась идти к реке, увидеть, что это правда. Уж слишком складно всё было: Агнешки нигде нет, как сквозь землю провалилась, зато мавка в водах поселилась… Мне не хотелось верить. В душе ещё теплилась надежда найти свою девочку живой и невредимой. Противоречивые чувства разрывали меня на части, их было слишком много. Моё тело не выдержало, и я потеряла сознание.
Очнулась от бьющей меня лихорадки. Межко обложил моё тело какими-то примочками. Но они не смогли бы улучшить мне здоровье. Не поддаваясь на уговоры знахаря, я направилась в хату за настойкой из шалфея. Я её готовила на Чуров день, дабы иметь возможность пообщаться с усопшими предками в Нави. Теперь придётся использовать зелье, чтобы поговорить с мавкой. Если глаза белёсые, значит, она новообращённая. Такие говорить ещё не могут.
Схватив из запасов нужный сосуд, я помчалась на то место, куда указал старец. Её было видно издалека. На первый взгляд, ничего общего с Агнией. Волосы – чистое серебро, искрящееся на солнце, а ведь с рождения у неё была рыжая коса, будто огонь. Тело имело мертвецкую серость. Ни тёплого загара, ни румянца, ни веснушек больше не было. И без того исхудавшее тело совсем иссохло. Сквозь полупрозрачную рубаху был виден её стан и проступающие кости. Поравнявшись с ней, увидела, что яркие лазоревые глаза и вправду потеряли цвет, став совсем белыми. Однако совершенно точно это была моя девочка. Осушив бутылёк, услышала тонкий голосок моей ладушки у себя в голове:
– Прости меня, матушка.
– Да за что ж ты так с собой, родненькая?
– Ты знаешь, в нём была моя жизнь. Как мне