У тебя встреча через, э-э-э, семнадцать минут. Машина у входа. Она доставит тебя по адресу. Серебристый роллс-ройс.
– Что такое роллс-ройс? – обреченно спросил Галиель. Он все еще злился на друга, за то, что в очередной раз почувствовал себя круглым идиотом.
– Большая серебристая машина. Бывает и не серебристая. Серебристая – это не обязательно. Просто за тобой приехала именно серебристая. Престижный транспорт. Под стать миллиардеру. Все, вперед, а то опоздаешь. Увидимся вечером.
– Стой.
– Что такое?
Галиель откашлялся и тихо сказал, будто речь шла о чем-то постыдном.
– Купи мне этот, смарт… ну этот… смартфон, будь он неладен.
***
Морган Голдфилд встретил Галиеля в вестибюли. Галиель сразу его узнал, хотя и не мог вспомнить его имени. Голдфилд был бачи, долгие годы работавшим на Тельгата Ту Фогдонуэр, отца Галиеля, и представлявшего интересы их компании здесь, в этом пакостном мирке. Бачи он стал не по своей воле, а по решению суда, а вот за что именно и на какой срок – этого Галиель не знал. Голдфилду было что-то около лет сорока-сорока пяти, и здесь он по меньшей мере половину своей жизни. Возможно, он уже и сам не помнит своего настоящего имени. Его можно было бы пожалеть, если Галиелю было бы до него хоть какое-нибудь дело.
Галиель рад был увидеть именно его. Во-первых, и в главных, с этим человеком можно быть до определенной степени откровенным, быть самим собой, быть Клотарцем, в конце конце, а не прикидываться одним из… даже произносить это мерзко. А во-вторых, иметь дело с бачи, все же несоизмеримо приятней, чем с любым из аборигенов. К этому еще привыкнуть нужно, брезгливо подумал Галиель, привыкнуть к тому, что каждый из них, например, тянет свои грязные лапы для приветствия, и необходимо отвечать на это тем же, конечно не во всех случаях, но кое с кем считаться все же приходится. Например, с советом директоров.
Голдфилд расплылся в заискивающей улыбке, на всякий случай представился, и протянул руку. Галиель вяло пожал ее.
– Мистер Фогдонуэр, – говорил Голдфилд, пока они поднимались на лифте в конференц-зал, расположенный на одиннадцатом, последнем этаже здания, – вы должны понимать, что совет директоров, это… э-э-м, публика капризная, и весьма своенравная. Ваш отец предупредил меня, что вы не совсем компетентны, – тут он осекся, и быстро взглянул на Галиеля, не задели ли того его слова (Галиель без всякого выражения на лице смотрел на сменяющие друг друга цифры этажей), – и поэтому я постараюсь коротко ввести вас в курс дела. Люди, входящие в совет директоров – это не обычные акционеры. В их руках находится определенный процент всех акций, принадлежащих холдингу, конкретно в нашем с вами случае – одиннадцать процентов. Это прожженные акулы бизнеса, мистер Фогдонуэр, и не привыкшие терять деньги без борьбы. А борьба будет…
Двери лифта открылись и Галиель вместе с Голдфилдом вышли в широкий и бесконечно длинный коридор, в конце которого была одна-единственная дверь.
– Решение поглотить «Атоминд» им, ожидаемо, не понравилось. И, признаться, сложно их