– очень кстати – попадается объявление: требуется линотипист. Так Людмила оказывается в типографии. Здесь ее учат работать на линотипе, большой наборной машине. Буквенные матрицы под контролем наборщика складываются в строку, нажимаешь рычаг – и строка попадает в отливной аппарат… Отвлекаться нельзя, работа очень ответственная, и за каждую ошибку-опечатку Островский отчитывает ее как маленькую. Людмила старается работать так, чтобы он подходил к ней как можно реже: от него жутко, просто невыносимо разит гвоздичным одеколоном. Гвоздика смешивается с запахом машин и сплава, вызывая тошноту и головокружение. Гарт – типографский сплав – содержит свинец, много свинца, но Людмила еще не знает, что, работая со свинцом, может испортить себе здоровье. Кажется, гвоздику она уже возненавидела на всю жизнь! Вдобавок от котла машины идет невыносимый жар – температура в нем градусов четыреста. Людмила обливается по́том даже сейчас, в конце зимы, а что будет летом, и вовсе страшно представить.
Краткие обеденные перерывы – как глоток свежего воздуха. А еще это возможность поболтать с другими работницами, понять, кто что делает, разобраться, как вращаются шестеренки отлаженного типографского механизма. В корректорской тихо, ничего не стучит и не стрекочет, слышно только приглушенное бормотание: текст вычитывают вслух. Так проще сосредоточиться на том, что читаешь, и меньше риска, что пропустишь какую-нибудь глупую опечатку. Об опечатках рассказывают друг другу шепотом во время перерывов, красноречиво округляя глаза. Самая легендарная, конечно, пропущенная «л» в слове «главнокомандующий», и не где-нибудь, а в переводе письма Сталину. И ведь это был сорок четвертый год! Тираж изъяли, сотрудников расстреляли… Сейчас, конечно, расстреливать за подобное не станут, но выгонят с позором, да еще и потом никуда не возьмут.
А знаете, девочки, говорят… Говорят, в какой-то газете перепутали местами буквы при наборе – в последнем слове выражения «боль в ухе». Да так и напечатали… Ну нет, не может быть, уж это-то точно выдумка! Разве можно такое пропустить?! Людмиле приходится закусить рукав, чтобы не расхохотаться в голос.
– Девочки, возьмите меня в корректорскую на подчитку! – набравшись смелости, просит она. И шепотом признается одной из корректоров, пухленькой веселушке Кате: – Терпеть не могу гвоздику!
Та понимающе хихикает. Со следующей недели Людмилу переведут в корректорскую.
***
Газеты Людмила всегда читает внимательно. Во-первых, сказывается корректорская привычка – в любом печатном тексте волей-неволей начинаешь выискивать ошибки. И находить их… А во вторых, среди объявлений могут попасться очень и очень полезные, как тогда, про типографию. Вот и на этот раз. «Объявляется конкурс в городской молодежный театр». В театр! Конечно, нужно пробоваться!
Конкурс большой – семь человек на место, но ничего особо сложного делать не нужно, ни петь (к счастью), ни танцевать. Только читать стихи. Тут Людмила как рыба в воде: после Маяковского она увлеклась поэзией, и к тому же Генриэтта Серафимовна показала им, что значит выразительное