давай-ка опять вернемся к прошлому и съездим за город. Сны ведь уже давно рассказали тебе, где живёт она. Да, Вадим?
Поведение Ильи стало пугать молодого человека. Факт передвижения философа на дорогой машине, на которой не побрезговал бы передвигаться сам товарищ Сталин, ещё можно объяснить. Может, авто вовсе не мифического друга, а его собственный. Возможно, Илья давал частные консультации по психологии и восстановлению душевного здоровья недобитым буржуям и прочей контре, хранящих под подушками и в дореволюционных матрасах награбленные у трудового народа драгоценности. Но почему этот загадочный человек не боится напоказ демонстрировать своё богатство? Вопрос. Неужели фининспектор не приходил по его душу? А, может, приходил, а тот взял и загипнотизировал его, подобно знаменитому Мессингу?
А вот тот факт, что философ, психолог и даже сомнолог каким-то образом вызнал о существовании бывшей невесты, очень и очень смущал. Это была одной из тех тайн, делиться с которыми Вадим не желал и даже боялся.
Наталья происходила из древнего дворянского рода. Она рассказала об этом Вадиму слишком поздно, а ведь он, остолоп, мог бы догадаться сам. Откуда у простой девушки может быть такая гордая осанка, благородство манер, наконец, знание английского и французского языков? Только у отпрысков из богатых именитых родов, из века в век улучшающих свою породу хорошим питанием, образованием, музыкальными экзерсисами, – что там ещё входит в их ежедневный рацион?
Встретились они случайно, романтично. Никто их не знакомил: ни родственники, ни школьные друзья, ни доморощенные свахи. То есть это был стопроцентный акт судьбы во всём её великолепии.
Тогда Вадим только поступил на первый курс Высшей школы милиции и ездил на громыхающем трамвае на занятия по узенькой Новоподмосковной улице.
Десять лет как кончилась Гражданская война, красные знамёна безраздельно царствовали на одной шестой суши, всех, кто сопротивлялся учению Маркса-Ленина-Сталина, уничтожили или благополучно выдавили из страны. Остались лишь социально близкие люди, требующие простой перековки и воспитания.
Но не все поддавались влиянию единственно правильного учения. Отдельные несознательные элементы вставали утром не с целью дать Отчизне стали в два раза больше плана, а потискаться в трамвайной толпе спешащих тружеников и отжать у самых беспечных кошелёк с сотней, а то и больше советских рублей.
Сентябрь ещё баловал москвичей теплом, только-только начиная собирать свою осеннюю жатву из листьев тополей, вязов да ясеней. В синем небе курлыкали прощальную песню гуси и журавли. Девушки ещё носили коротенькие платьица, выставляя напоказ загорелые за лето коленки. Мужчины ходили в рубашках, с рукавами, закатанными по локоть, и в полюбившихся за лето щегольских широких штанах из белого парусинового материала.
Вадим ничем не отличался от остальных москвичей мужского пола. Кто сказал бы, глядя на щегольски одетого парня в блестящих лакированных туфлях, что он еще пару недель топтал пыльные улицы провинциального городка? В левой руке он держал шикарный кожаный портфель