сейчас пытался перебраться абсолютно голый мужик.
Хотя слово «перебраться» тут не подходит. Он ПЕРЕБРАСЫВАЛ себя частями, словно под его бледной, похожей на эластичной бинт, чуть ли не полужидкой кожей, кости и мышцы ни к чему не были прикреплены. Перекинув через довольно высокую, двухметровую сетку кусок плоти, которую условно можно было назвать рукой (нечто отвратительно шевелящееся в немыслимо вытянутом кожаном мешке), монстр «переправил» за ней левую половину тела вместе с нижней конечностью, затем – голову с плечами и, наконец, правую ногу.
– А он ходить может?! – зачарованно прошептал Илья, наблюдая за чудовищем.
Словно отвечая на его вопрос, монстр выпрямился, затем резким движением выбросил вперёд, сразу метров на тридцать, левую стопу, «подтянул» за ней всё остальное, и оказался уже в центре огороженной территории.
– Может, – обморочным голосом подтвердил Грин, разглядывая голову создания, где не было лица. Вернее, были его отдельные части, но и они, будто бы плавали, никак не связанные друг с другом, в вязкой, телесного цвета массе.
– Бежим! – заорал Дмитрий, затем, видя, что товарищи никак не реагируют на его вопли, схватил их за одежду и потащил в сторону проспекта.
– Быстрей, Гора! А ты чего тормозишь?! Сейчас же порвут на хрен!
К этому моменту монстр уже вплотную приблизился к стальной ограде и начал перебираться через неё.
Тут хлопнула дверь ближайшей к ним парадной, оттуда выскочил пузатый, лысый мужик в одних трусах и в тапочках; с ног до головы перемазанный сажей; с жутким оскалом на перекошенной морде. В руках он держал большой «кухонный» коробок спичек и баллон с изображением дохлого таракана.
– Уйдите оттуда! – завопил он, устремляясь к чудовищу, уже перекинувшему через ограду левую руку. Если это конечно можно было назвать рукой.
Сергеев треснул по затылку Зеленова, врезал по плечу Илье, и приятели, наконец, пришли в себя.
Отбежав к стоящей рядом девятиэтажке, они изумлённо уставились на незнакомца, который, приблизившись к монстру, направил на него струю из баллона, после чего, ловко зажав коробок большим пальцем, чиркнул спичкой.
Возникшая струя пламени ударила в бледную, растянутую кожу, мгновенно её воспламенив, чудовище отпрянуло назад, взвыло. Хотя и слово «взвыло» здесь не подходит. Поскольку звук этот ничего общего с человеческим голосом не имел. Так могла бы вопить внезапно осознавшая себя, и тут же попавшая под давильный пресс кофемолка. Или, скажем, перфоратор.
– Во даёт! – восхитился Грин. – Откуда он взялся?
– Вон оттуда выскочил, – кивнул на парадную Митька. – Похоже, какого-то монстра этот крендель уже завалил….
– Ага, – кивнул Илья, разглядывая спину их неожиданного спасителя, через которую, прямо по центру, от шеи до поясницы, шёл глубокий, кровоточащий порез. – Его тоже цапнули неслабо….
Тем временем обожжённый монстр ретировался туда же, откуда пришёл (приполз? перетёк?) – на баскетбольную площадку, мужик прекратил изображать из себя огнемётчика,