вдруг увидела меня и оборвалась на полуслове, потупив взгляд.
Арн сказал ей несколько каких-то утешительных слов на египетском, и она успокоилась, привычная улыбка снова озарила её лицо. Она поклонилась и радостная ушла, затем Арн обратился ко мне:
– Я сказал ей, что теперь нет нужды стеречь и контролировать тебя. Она так серьёзно отнеслась к этим обязанностям… Никак нельзя было ожидать от неё.
Мы миновали несколько комнат, затем поднялись по лестнице. Отворив дверь, Арн пригласил меня внутрь. Он бесшумно исчез в темноте, а затем зажглись несколько бронзовых светильников. Комната преобразилась.
В углу комнаты находился небольшой алтарь, на котором стояли свечи и благовония. Сейчас они не горели. Рядом с алтарём стоял небольшой столик с кубками и кувшинами с вином и водой. Была также деревянная кровать, застеленная покрывалами и украшенный шкаф, дверца которого была слегка приоткрыта. Внутри было всё вперемешку.Это была небольшая, но светлая и уютная комната. На полу лежали ковры и подушки, на которых можно было сидеть и лежать.
Я улыбнулась.
– Это твоя комната?
– Моя любимая комната.
Он предложил мне сесть на подушки и расслабиться, пока он побудет гостеприимным хозяином. Я села и наблюдала за тем, как он наливает вино, как зажигает благовония, которые наполнили комнату едва заметным ароматом ладана и лаванды. Казалось, он не делал ничего особенного, но какая-то тайна была в его действиях, так похожих на ритуальные.
Наконец он облегченно вздохнул и посмотрел на меня. В его глазах мелькнул огонёк, он присел рядом со мной на колени.
– Дай мне свою руку.
Я протянула ему ту, что была без клейма.
– Нет, другую руку, – улыбнулся он.
Сердце пропустило удар, но я не смела не подчиниться, и неуверенно протянула кисть, запястьем вниз, чтобы он тут же развернул его наверх.
Шрам затянулся, но всё ещё был слишком заметен. И я знала, что это навсегда. И Арн это тоже знал.
– Посмотри. Это – символ того, что твоя свобода тебе больше не принадлежит… Но я и ты знаем, что это не так. И я хочу, чтобы ты каждый день об этом помнила.
Я почувствовала, как что-то холодное обхватило запястье, и, опустив глаза, замерла в изумлении. Это был золотой браслет.
Он защëлкнулся на моей руке, украшая её изображениями речных птиц и лотосов, чтобы навсегда скрыть от чужих глаз уродливый шрам, свидетельство позорной трагедии. Я посмотрела на Арна, его глаза сияли всё той же трогательной заботой, как и в первый раз, когда наши взгляды встретились там, на помосте.
Я должна была что-то сказать, но не могла найти нужных слов. Я лишь чувствовала, что странная боль разрывала вновь моё сердце, меняла меня изнутри, заставляла радоваться и бояться, исцеляла и воскрешала.
Арн, всё это время державший меня за руку, будто переживал всё это вместе со мной. Эта минута тишины стала для нас двоих красноречивее слов.
– Антея… – начал он тихо. – Я думаю настало время, когда я должен рассказать. Ты и сама это знаешь.
– Знаю…