и произведениях искусства, потому что я умею и люблю читать.
Я решил начать именно с бумаг и книг, то есть с того, в чём я более или менее кумекаю. Я нашёл пачку медицинских масок, надел одну, из высокой стопки бумаг взял сверху тетрадь, стряхнул пыль, огляделся, отыскал глазами какую-то материю – то ли покрывало, то ли скатерть, обтёр тетрадку с обеих сторон. Теперь можно открыть. Тетрадь открылась в середине, записи внутри были сделаны от руки на французском. «Господин Ламбер не появляется уже два дня, – прочитал я и усмехнулся: фамилия запоминающаяся, обожаю сыр «Ламбер». – Я боюсь за него, ведь…»
Тут в квартиру вошла моя Огненная Эмма. Было уже около одиннадцати. Вчера я просил помощника, мне прислали помощницу. Или она сама решила приехать? Ведь по телефону я разговаривал именно с ней.
– Привет, подруга! – я развёл руки в стороны. – Что делать со всем этим хозяйством, я просто не представляю.
Эмма была в джинсовом комбезе и клетчатой рубашке без индейского раскраса. Вчера я предупредил её об уборке помещения, поэтому она появилась в рабочем виде, с пластиковым ведром и шваброй.
– Ты что везла весь этот реквизит из деревни?
Потрясённая Эмма всё ещё не могла произнести ни слова. Она пошла по гостиной, как по музею, не притрагиваясь ни к чему, но вглядываясь в детали обстановки.
– Маску надень, – посоветовал я. – Мне вчера «мухи» оставили целую пачку.
– Мухи? – наконец, она разморозилась. – Ты имеешь в виду фликов?
– Я имею в виду ваших жандармов.
– «Мухами» они были сто лет назад, – хмыкнула Эмма. – Они уже давно флики!
Девушка продолжала рассматривать интерьер и утварь.
– Э-э-то-о всё тут стояло и лежало со времён молодости Соланж? – наконец, произнесла она.
Я закивал головой.
– Я купила этот, как ты сказал, реквизит здесь в магазине, – объяснила Эмма. – Но я смотрю, вряд ли мы вдвоём одолеем уборку.
– Эх, подруга, – снова начал сетовать я, – я боюсь, что не справлюсь не только с уборкой. Посмотри, сколько тут всего. Что это всё выбросить? Рука не поднимется. Тут же всё настоящее – хрусталь, фарфор, серебро, картины. Продать квартиру вместе с потрохами?
– Бумаги можно смело выбросить, – предложила провинциалка.
– Нет уж! Бумаги не трожь! Здесь могут быть такие интересные зацепки, но тебе не понять… Вот тряпки истлели, можно и в помойку.
– Что тут скажешь, – произнесла Эмма свою любимую фразу, – писателю бумаги подавай. А мне тряпки сойдут. Вот эта, например.
Она подхватила пальцем покрывало с кресла, бывшее когда-то роскошным атласом с вышитыми птицами.
– Постираю аккуратно и сойдёт, – расценила она, отпустив покрывало на кресло.
Моя помощница совершила экскурсию в спальню, потом в кухню и вернулась в гостиную.
– В общем, вот, что я думаю, – вымолвила она, по-хозяйски оглядывая интерьер вокруг. – Если будем вдвоём тут козликаться, вовек не управимся…
Само собой,