века, вынесла свой вердикт:
– Работа с предметами, имеющими ценность выше оговоренной в документе, – она потрясла подписанным договором, – будет оплачиваться по особому тарифу.
Мадам говорила тоном, не терпящим возражения, но у меня и не могло и не может быть никаких возражений, ведь я ничего не смыслю ни в ценах на роскошь, ни в тарифах на их чистку.
Уходя, мадам Пети со свойственной ей уверенностью, граничащей с апломбом, дала совет:
– Молодой человек, судя по всему, вы мало представляете, сколько стоит всё это богатство, включая саму квартиру. Если вы надумаете продать хотя бы что-то, Вам необходимо нанять оценщика, чтобы не попасть впросак.
– А где можно продать такую, например, штуковину? – спросил я, схватив первый попавшийся под руку фарфоровый кувшин.
– У-у-у, – недовольно протянула мадам, – если вы будете продавать по одной штуке, то процесс грозит задержаться надолго… А так… подобные вещи у нас продают на блошином рынке или в антикварных магазинах… Но… вам я бы посоветовала продать всё это с аукциона. Так быстрее. Если хотите, я пришлю вам номер телефона, по которому вы можете договориться об организации этого мероприятия.
Не было сомнений, что мадам Пети говорит правду, поэтому я согласился взять номер телефона организации, занимающейся аукционами.
Глава 15
Апрель, апрель
Приятным моментом стало знакомство с соседкой, живущей в квартире рядом. В первый раз она пришла ко мне в первый же день, но тот день был таким эмоциональным, так что я не запомнил её, потому что тогда соседи посещали меня табунами. Кажется, она сказала, что её зовут мадам Сорель и что-то ещё.
Мадам Сорель пришла дня через два и принесла мне бутерброды. Увидев, что я не один, она, извинившись, удалилась, а через пять минут пришла снова с бутербродом для Эммы. Тут уж я её рассмотрел. Ей много лет, но она силится выглядеть моложе: нормальная такая конституция, отличная стрижка, хоть волосы седые, ярко накрашенные ногти. Она пенсионерка, бывшая артистка или музыканша, я не понял точно. Она была в брючном трикотажном костюме приятного для глаз цвета. Наши бабушки в таких костюмах выходят на улицу, а дома пребывают в халатах. Интересно, есть у неё халат?
В следующий раз она зазвала меня к себе на чаепитие.
– У вас тут пока готовить еду невозможно, а вы целый день сидите. Пойдёмте попьём вместе чаю.
Квартира мадам Сорель была по метражу такой же, как моя. Интерьер тоже старенький, но более скромный. На всей обстановке лежит печать времени. Вернее возраста хозяйки. Она сама прекрасно вписывается в комнату с тяжёлыми жаккардовыми портьерами линялого коричневого цвета, с диваном, обитым протёртым во многих местах гобеленом, со столом, покрытым скатертью с бахромой, и высоким фикусом в огромной кадушке. Самое ценное и величественное в квартире у моей соседки – это рояль. В фортепианных фирмах я не понимаю, но, по-моему, инструмент старинный и очень дорогой. Ну мне так кажется.
– Вы останетесь здесь, Канадий, во Франции? – спросила она меня за чаем.
– Нет,