стремительно удаляющейся в сторону леса и усмехнулась, пробормотав:
– Беги беги… шут гороховый.
Вольга хмыкнул, с интересом и восхищением глядя на мать, покачал головою и снова уткнулся в газету. Пересвет обеспокоенно произнес:
– Он сильно разозлился, как бы не натворил чего-нибудь…
– Да пусть творит, тебе-то что? – недовольно буркнул Ставр, отодвигая пустую тарелку и вытирая рот салфеткой, – Всё равно ничего ужасного он сделать не сможет.
– Не согласен, – поигрывая ложкой, возразил Ярополк, в упор глядя на мать своими разноцветными глазами. Олга молча принялась за еду, всё так же задумчиво глядя в окно.
Было далеко за полдень, когда Родимир и Марианна покинули домик у озера. Накрапывал теплый летний дождик. Они неспешно шли, тесно прижавшись друг к другу под одним старым зонтом, по светлому и спокойному лесу, наполненному мерным шуршанием капель и мягкой тишиною. Было так мирно и уютно, что хотелось никогда не выходить из этого блаженного состояния благодати и любви.
– Так бы и идти…,– тихо прошептала Марианна. Родим улыбнулся в ответ, подавая ей руку, чтобы она не оскользнулась, переступая бревно, и в этот самый миг кто-то налетел на них и силой ударил Сокола. Девушка вскрикнула от неожиданности и наверное упала бы, если бы чья-то крепкая рука не придержала ее за локоть, помогая вновь обрести равновесие. Она обернулась. Это был Ящер – грязный с ног до головы, с тяжелой сумкой на плече, встрепанный и какой-то осунувшийся, он с довольной улыбкой наблюдал, как Родим тяжело поднимается, выплевывая палую хвою пополам с кровью. Впрочем, самодовольная гримаса на лице Томила быстро сменилась удивленной, а после презрительная ухмылка исказила его рот. Он опустил руки, что были готовы к бою, и расслабил плечи.
– Ну ты и кретин, братишка. Это ж надо додуматься – ради бабы лишить себя силы духа! – он повернулся к Марианне, – не в обиду будет сказано, мадам. Думаю маман не оценит такого рвения. Она уже в усадьбе и настроение у неё как всегда паршивое. Бывайте, голубки!
И он с невероятной скоростью помчался по направлению к дому, ловко маневрируя между деревьями. Родим проводил брата тяжелым взглядом, но ничего не сказал, лишь сплюнул на землю очередную порцию крови, некоторое время сосредоточенно разглядывал свой плевок, потом, скривившись от боли, поднял рубаху, обнажив стремительно наливающийся пунцовым цветом большой кровоподтек в подреберье.
– Вот черт! – сквозь зубы процедил Родим.
– Сильно болит? – Марианна, подняв зонтик, подошла к мужу, – Почему он напал на тебя?
– Он не нападал, пошутил просто, – Родимир со вздохом опустил рубашку, – Откуда ему было знать, что мое тело стало по-человечески хрупким. Мариша, надо поторапливаться. Ребро он мне все-таки сломал, стервец.
Они шли всё так же неспешно, но Марианна заметила, как участилось дыхание Родимира, как побледнело лицо, как он сильнее стал опираться на её руку.
Видимо они немного сбились с пути, так как вышли не к оранжерее, а к лугу, что отделял сад от дома. На холм девушка