средний балл, про аттестат. Старая песня.
В восьмом классе началась химия, и желание учиться вернулось. До десятого, пока органика не разрушила оставшиеся, и без того тлеющие, надежды.
Он не играл в компьютерные игры, не любил командные виды спорта, не читал и ничего не коллекционировал. Никак и нигде себя не проявлял. Учился ровно так, чтобы учителя не таскали по олимпиадам, как самого пытливого, и чтобы родители не выносили мозг. Сливался с окружающим миром настолько, что становился прозрачным.
Ничто не могло вызвать интерес у подростка, второй час смотрящего в потолок.
– Сынок, все в порядке? – обеспокоенно спросила мать, вытирая руки о полотенце после мытья посуды.
– Да, все хорошо, – спокойно отвечал сын.
Пока однажды двое гопников из соседней хрущевской панельки не привлекли его внимание.
Вонзая лопаты в землю, они яростно выкрикивали боевые кличи, разбавляя их матом, смеялись и, кажется, были всецело увлечены процессом. Июньское солнце неприятно припекало голову и плечи через темную ткань рубашки.
– Что вы делаете? – поинтересовался он.
– Змей рубим! – радостно выкрикнул первый, на вид кажущийся ровесником. Щель между передними зубами была до того приличная, что Коля гадал, влезет ли в нее простой карандаш.
– И как?
– Весело! – ответил второй, чуть помладше. – Хочешь с нами?
Делать все равно было нечего, и он согласился, пожав плечами.
– Только свою лопату принеси, и сапоги резиновые одень! Эти сучки за пятки кусаются!
«Надень, бестолочь», – мысленно поправил Коля, направляясь к дому.
Они прозанимались этим около часа. Должного эффекта от участия парень, к своему сожалению, не получил, даже с учетом восхищения товарищей – их задора могло бы хватить на целый табор.
– Не вкатило, да? – спросил первый, жуя сорванную травинку. Похоже, его искренне огорчило, что их увлечение кому-то не понравилось.
– Не-а, – признался Коля.
– Ай, блять!
Тот, что помладше, схватившись за стопу, упал на лавку и заверещал, словно резаный. Вернее, заколотый. Из старой потертой резины торчала узкая доска разваленного детворой забора с толстым ржавым гвоздем. Он и стал причиной воя.
– Не трогай, – среагировал Коля, присаживаясь рядом. – Я вытащу.
– Пакли свои убери! – кричали на него.
– Заткнись, говорю!
Врожденное хладнокровие приносило не только беды. В подобных ситуациях от него была и польза. Сосредоточившись на повреждении, парень крепко перехватил чужую щуплую щиколотку, предварительно закатав брючину спортивок. Кожа в месте сцепки побледнела.
– Дернешься, – с угрозой заговорил он. – я тебе этот гвоздь достану и в глаз воткну. Кивни, если понял.
По второй руке стекала кровь. Неприятно теплая, она капала в песок, отвлекая внимание.
Вертеть палку было бессмысленно. Если