выжженное солнцем почти до белизны, небо было ясным. Ариэль не понимал, почему теперь он не видел на нем звезд. Человек перевел взгляд на пальмовую рощу. Придет зима, и ее не станет. Жители селения вырубят рощу, чтобы согреть свои дома. Все исчезает. Он хорошо это знал. За неполных семьдесят лет Ариэль потерял слишком многое. То, что было, проходит. Всегда. А может быть звезды – это глаза Бога, и ему просто надоело смотреть на нас. Возможно, и его божественному терпению пришел конец. Задумавшись, старик снова поднял глаза к небу, в надежде разглядеть хоть одну, пусть даже и самую тусклую звезду. Небо ответило пустотой. И только огромная рыжая луна давила на память, выжимая по каплям горький концентрат прожитых лет. Ариэль вспоминал день, когда жизнь его закончилась. Тогда, сорок девять лет назад он не мог этого понять. Но становясь старше, проживая год за годом, теряя по крупице себя самого, он все сильнее убеждался, что бывают жизни, которые сводятся к одному единственному дню. И этот день определяет все оставшееся существование. Тысячи раз он видел этот день в своем прошлом. Такая же невыносимая жара упала на побережье Иордана, и такие же беззвездные ночи накрывали его. Ариэль вышел из дома рано утром, чтобы успеть насладиться остывшим за ночь воздухом и прогуляться вдоль ручья в тени виноградной лозы…
2
Он очнулся в темноте. Ощупав руками стены, мужчина понял, что находится в темнице. Каменный мешок, в котором его заточили, едва позволял встать во весь рост. Шершавая поверхность стены упиралась в низкую массивную дверь. Исследуя свою тюрьму, он наткнулся на кувшин. В нем была вода. Утолив жажду, пленник сел на сухой песчаный пол и попытался собраться с мыслями.
Он вспомнил вечер в доме своей любовницы. Кубки, наполненные вином, отблеск факелов на серебре зеркал, голые юные тела окружали его. Они были повсюду: на коврах, покрывающих мраморный пол; на покрытом леопардовыми шкурами ложе; в креслах напротив заставленного яствами стола. Блестящие от пота, они извивались, подобно клубку змей, пытающихся согреться. Девушки и юноши предавались любви. Жадные языки сплетались в поцелуях, плоть сливалась с плотью, срывая с юных губ похотливые стоны. Жар очага, смешиваясь с жаром оргии, дурманил и без того затуманенный ум. Запахи вина, дыма и женских соков превращали реальность в сон. Он вспоминал себя в этом действе. На мягких подушках он ел сочный персик, пока юноша с бархатистыми, как ночь, волосами ублажал его. Он вспомнил имя этого красиво человека. Его звали Ариэль, сын Лота. Мужчина встретил его за два дня до этого вечера на берегу ручья в тени виноградной лозы. Юноша был один и, не замечая незнакомца, пел, соревнуясь с ручьем в звонкости и чистоте звука. Мальчик по сравнению с ним. Соблазнить его не стоило труда. Немного лести и похвалы, немного таинственности и напускной доброты. И вот девственный юноша уже его раб, раб любви, которую он ему внушил. В этот богатый город он пришел из Адмы. Последний город пятиградья легко покорился ему. Самые невинные девушки и юноши уже были с ним. На следующий день он хотел уйти. Его ждали другие города. Но планы нарушила десятка стражников. Они ворвались в дом,