сибиров этих кому-нибудь случалось побывать или нет? – не унимался я.
– Да, было дело, – отвечал поп, – Как-то двое ребятёшек пропали, ну и крик по деревне поднялся. Искали, искали, да без толку! Восемь дней прошло, отпели их уж, а они объявились. Баловались, говорят, в поле, со стогов соломенных на землю скатывались, игрались по-всякому. Вдруг музыку необыкновенную услыхали, бесовскую, значит. Ну и пошли поглядеть, видят: под землю лаз. Они и сунулись туда, а там комната большая и светлая. Ни свечей, ни лампы, а с потолка – свечение. Ни лавок там, ни столов посреди комнаты, занавесок никаких. Всё блестит и огоньки разноцветные на стенах.
– И с детьми ничего не случилось?
– А дети пока глазели на это чудо, сибиры им в чашках напиток дали какой-то. Выпили дети, вкусно показалось. А как наверху очутились, и сами не знают, не ведают.
– А дети, место заметили?
– Да не помнят они ничего! Вроде здесь случилось, а вроде и не здесь. Память совсем отшибло.
– Значит, сибиры вред приносят?
– Да вроде не бывало от них особого вреда, только девок насильничали и детей своих потом воровали. Ну, а девкам это на руку, кто их с дитём волосатым замуж бы взял?
– А приходилось ли кому из мужиков сталкиваться с ними? – продолжал любопытствовать я. – Пытался ли кто сибиров из ваших краев прогнать?
– Да тут ребята как-то увидели этих волосатиков близко, хотели поколотить, а те посмотрели на парней, слова колдовские пробормотали, и те с места сдвинуться не смогли. Будто нечистая сила к земле пригвоздила. Очнулись парни – волосатиков нет, и ба, стоят в другом месте, верстах в трёх от Дубровного.
– А сибиры так и без одежды ходят? – никак не мог успокоиться я.
– Летом так и ходят, – подтвердил священник. – Но срама и не видать вовсе под волосьями. Вот еще на шее заместо креста ладанку носят, ни золотую и ни серебряную. Бог знает, из чего сделана! А как станет холоднее, одежду блестящую да в обтяжку одевают, а зимой и вовсе их не видать. Сам-то я этих сибиров не видел, Господь отвёл! Вот еще навь в наших краях водится.
– Кто такая навь? – удивился я новому слову.
– Навь – покойники, выходящие из могил.
– И сам встречал их?
– Нет, хоть и с погостом рядом живу, а вот люди видели. Это всё души неупокоенные: кто рано, кто не по закону умер. Не только самоубийцы, но и убиенные, и утопленники, и сгоревшие, и в лесу замёрзшие. Порой идут на закате солнца люди из леса, кладбище всё равно проходить надо. Солнце справа, погост слева, глянут, а он из-под земли вылез, на солнце заходящее любуется. А потом вроде и не он, кустом обернётся. Люди-то знают – куста там отродясь никакого не было, а сходить и проверить боятся.
– А вот Вы, Андрей Васильевич, интересуетесь тем хутором. Из-за этих колдунов, что там живут, навь совсем расходилась по Дубровному, и особенно по ночам стала хозяйничать. Собаки от этого