буду. Человек десять. Нет, двенадцать. И буду матерью-героиней! Вот так!
Антон улыбнулся. «Всё-таки сестрёнка неподражаема. Двенадцать детей! Да знает ли она, сколько сил надо положить, чтобы хотя бы одного вырастить? Конечно, детей Полинка любит и с удовольствием возится с соседскими. Но одно дело – посидеть с ребёнком пару часов, и совсем другое – находиться рядом круглые сутки».
– Ладно, мать-героиня. Дай-ка мне вон ту коробочку. А заодно и пару сухариков, пока все не схрумкала.
На подначки брата Полина не обижалась, ведь намного чаще он её защищал: брал на себя её проделки, тайком от матери делился с наказанной сестрой сладостями. Полина передала Антону жестяную коробочку с оловом и канифолью для пайки и высыпала ему на ладонь оставшиеся сухари.
Сидя на террасе со стаканом холодного кваса в руке, Мальвина Сергеевна наблюдала за Иваном, который, пыхтя и отдуваясь, волок кресло к дому. «Господи, что он делает? Он же так весь сад изуродует! Если бы мой покойный отец увидел такое, его хватил бы удар!»
Подтащив кресло к лестнице, Иван взвалил его на спину и, с трудом переставляя ноги, поднялся на террасу.
Дождавшись, когда мебель займет своё место, Мальвина Сергеевна обратилась к работнику:
– Жан, я видела, как ты тянул кресло по земле. Ты всегда так его перемещаешь?
– Чем вы недовольны, мадам? Вы просили кресло, я его доставил.
– Я недовольна тем, что ты выполняешь свою работу кое-как. Я просила принести кресло, а не портить сад. Если ты будешь продолжать в том же духе, велю Вадиму Андреевичу тебя уволить.
Иван был зол не меньше, чем его жена за несколько минут до этой сцены. Несколько лет назад он придумал, как решить проблему переноски этого монстра, и изготовил его копию. Теперь одно из кресел хранилось в кладовке около террасы, а второе – в сарае недалеко от того места, где «их превосходительство» предпочитала отдыхать. Мальвина Сергеевна не заглядывала в служебные помещения – считала это ниже своего достоинства, благодаря чему удавалось так долго водить её за нос. Для подмены требовалось лишь отсутствие мадам вблизи проведения операции. Сегодня же пожилая аристократка прочно обосновалась на террасе, сделав невинный обман невозможным. «Если бы ты оторвала задницу от стула и пошла бы хоть в сортир, я бы всё быстренько заменил! И сад твой не пострадал бы!» Вслух же Иван сказал совсем другое:
– Извините, мадам. Этого больше не повторится.
– То-то же. Тебе ещё повезло. Если бы ты проделал такое в доме моего отца, то получил бы ударов пятьдесят розгами. Всё, Жан, можешь идти.
«Неужели эта боль никогда не отпустит?» – думала Кристина. Несмотря на то, что приступ рыданий стих, она по-прежнему лежала, уткнувшись в подушку. Дышать было тяжело, но если повернуть голову, станет только хуже.
Восемь лет назад, когда Кристина только поселилась в доме профессора, она своими слезами испортила не одну подушку. Тогда Роберт