достигнув моего плеча. Она стала смуглая, юркая и бесстрашно-жестокая, пугала даже взрослых мужчин. Один только Бильга не боялся.
Селенит же была бледной, круглолицей. Она редко улыбалась, но в эти мгновения от неё шёл рассеянный, холодный свет. Селенит любила дом, детей, животных и украшения. Одной особенно тёплой весной она начала выходить со мной на рассвете и смотреть, как я создаю вещи. Она вдохновенно училась, но у неё не получалось сотворить ни одной перины, ни одной набедренной повязки.
Девочки считали меня своим отцом. Селенит удивляло, почему я горяч, а она – холодна. Почему моё – пламя, её – камень. Почему я превращаюсь в огонь, она – в змею. В ней не было хищной злобы сестры, это место занимала грусть. И грусть часто разливалась так широко, что затапливала не только саму Селенит, но и её подруг-прислужниц. Часто я слышал, как они плачут вместе, но никогда не мог понять причины этих слёз. Всё у них было: и дом, и еда, и молодость, и красота. Казалось, что плачут они, заранее горюя о потерях, которые их ждут. Была ли Селенит провидицей? Могла ли заглянуть за завесу грядущего? Я не знал.
Много времени проводила она среди животных. Любила гулять под луной. Быки и овцы боялись её змеиного обличья, но шли к ней, когда она превращалась в девушку.
Однажды – это было поздно вечером, и я возвращался с площади – Селенит подошла ко мне, и лицо её светилось серебряным светом:
– Пойдём.
Она повела меня за стену. Мы вышли из городских ворот и направились к пещере, в которой я нашёл их.
– Смотри, – сказала Селенит, показав туда, где когда-то было их гнездо.
В дальнем углу пещеры стояло странное существо. Сначала мне показалось, что это козёл. Но существо вдруг дёргано задвигалось и упало, покатившись мне под ноги. Среди косм я разглядел хищную морду льва и отшатнулся.
– Не бойся, – радостно лепетала Селенит. – Он хороший. Отец! Я сделала его!
Чудовище, сотворённое Селенит, оказалось преданным слугой. Везде и всегда оно было готово встать на защиту сестёр. Состояло оно из головы льва и пяти козлиных ног, которые торчали из этой головы во все стороны. Не знаю, хотела ли Селенит, чтобы внешность её питомца получилась именно такой, или это была случайность, но она не видела в нём ни уродства, ни необычности. Меня же больше всего потрясло то, что Селенит смогла создать жизнь, тогда как я ограничивался кирпичами и кирками. Перемещалось чудовище боком, крутясь, как небольшое солнце. Селенит назвала его Буэр.
Люди боялись чудовища, и бóльшую часть времени я был спокоен: страх – верная защита. Девочки мои хорошели день за днём. Им нужен был охранник.
Но я стал замечать, что дети кидаются в чудовище булыжниками, а взрослые не едят принесённую с охоты добычу. Однажды брошенный камень рассёк Селенит щёку. На бледной фарфоровой коже появилась красная полоска. Она не дёрнулась, не вскричала от боли, а с удивлением потрогала царапину, посмотрела на свои окровавленные пальцы. Тогда я превратил Буэра в большую собаку – менять ему внешность было мне под силу.
Собака тоже может защитить,