загорается красный свет. Утром, днем, ночью, в любую погоду, не важно – красный, и все.
Аля замолчала, провела рукой по глазам, сжала руки в кулачки. Леля погладила ее по руке.
– И что было дальше?
Алевтина усмехнулась, не открывая глаз.
– Не поверишь. Попала в аварию, потом в другую, потом больница, потом через пять лет еще больница. Потом ее начали щемить на работе не по-детски. Ушла. Машину пришлось продать, денег не было ее содержать. И вообще денег не было. Потом нашла какую-то работу, с небольшим окладом. На дому. И начались чудеса. Парадоксальным образом стало хватать от зарплаты до зарплаты. Оказалось, что из одежды и ничего не надо, и все есть, а все потому, что не стало денег шляться по торговым центрам и супермаркетам. Оказалось, что есть много удовольствий, которые не стоят ни копейки, например, аромат сирени, или облака на закате, похожие на креветок. Оказалось, что здоровье действительно дороже любых денег. И что счастье вполне может быть не мгновением, а стилем жизни. А на том светофоре для нее теперь почти всегда горит зеленый, когда бы она ни шла. Представляешь?
– Ты плохо выглядишь, – вдруг ни с того, ни с сего ляпнула Лелька. И сама испугалась.
«Что это со мной?» – мелькнуло в голове. – «Я же не собиралась это говорить. Зря я так».
Аля поморщилась.
– Устаю. Вроде ничего не делаю – а устаю. На ровном месте. Руки-ноги ледяные все время. Лихорадит. Температура как при бронхите – 37 и 5, ни туда, ни сюда. Как простуда затяжная. Может, после пневмонии вылечиться никак не могу, а может, и впрямь устала.
– А может, надоело тебе, наконец, по чужим углам скитаться? Давай, я с Олегом поговорю. Ну нельзя же так. Может, мы с ним к твоей сестре съездим? Разделим через суд, в конце концов. Не хочет размениваться – пусть деньгами отдаст. Олег добавит, купим тебе хоть однушку, если не хочешь слишком сильно быть ему обязана. Будет пусть маленькая, но своя. Зачем ждать так долго?
– Потому что приз для Глаши – вся квартира. Все четыре колеса, в смысле – комнаты. Ради этого я потерплю. Ну и в память о том дне на могиле отца.
– Ты копыта отбросишь, пока дожидаешься! – Неожиданная грубость стала неожиданной и для самой Лельки, она покраснела и насупилась.
Аля даже не вздрогнула.
– Глашка останется. Ты помоги ей, пожалуйста. Мало ли что. Не бросай. Она хорошая. Пусть там глубоко это где-то запрятано, но она хорошая девочка. Ее, знаешь, обхаживают там. И балуют. Из-за этого ее изъяна.
– Тяги к мужчинам, ты имеешь в виду?
– Именно. Ее даже берегут. Помнишь у Куприна, в «Яме»?
Леля нахмурилась. Куприна она не читала. И про книгу такую не слышала. Аля встала, вышла в коридор, достала темно-зеленый томик из книжного шкафа.
– Вот он. Я не буду тебе зачитывать, не бойся. Достала – просто показать. Роман одного из величайших художников слова. О публичных женщинах в публичном доме. Их жизнь, их нравы, боль и обиды. Люблю нежно. И роман, и Куприна. О нем сегодня