Вон они, Элла, едут! Я, было, тож начала уже волноваться.
Мама вышла из сарая, увидела наш груз и ахнула: впряжённые в телегу, мы с трудом его тянули.
– Ставьте тележку, разгружать будете завтра.
– Молодцы, девчатки, обскакали бабку Василиху!
От кизяков много золы и мало тепла. Экономно расходуют тот хворост, которым удаётся запастись для растопки.
Начальная школа
В сентябре – первый раз в первый класс. Желая нас подготовить, бабушка Лиза раздобыла после новогодних праздников 1944 года старый букварь и попросила Лилю Цвингер:
– Помоги девчонкам, позанимайся с ними.
Мне интересно – я легко запоминаю буквы и успешно складываю слоги. Маше Цвингер, старшей сестре Лили, вздумалось проверить, чему она нас научила.
– Ма-ма мы-ла ра-му, – прочла я, старательно растягивая слоги.
– Теперь, Иза, твоя очередь.
– Не хочу – пусть Тоня читает.
– Она уже читала, у неё получается.
– А я не буду.
– Читать не будешь?
– Заниматься не буду.
– Почему?
– За меня Тоня учиться будет. Мы похожи – учитель не разберётся!
– А ты что будешь делать?
– Играть.
– Ты ленивая?
– Нет, не ленивая, но лучше бегать и играть в жмурки.
Первого сентября в школу отправилась я одна. Прихожу – Иза спрашивает:
– И что было интересного?
– Каждому дали камышовую ручку с пером, чистую, всамделишнюю тетрадку, палочки писали, учительница меня хвалила.
– А учительница какая?
– Красивая. На ней розовое платье. Пойдёшь – увидишь.
– И много вас – в классе?
– Много… Наверное, пятнадцать.
Иза выслушала и решила:
– Ничего интересного – не пойду!
Перед школой она переболела скарлатиной – теперь её жалели и не принуждали. Сентябрь я занималась – Иза била баклуши. В октябре учительница не выдержала – вызвала маму.
– Элла Александровна, почему Изольда не ходит в школу? Нехорошо, ведь близнецы! Плохо, если одна выучится, а другая останется неучем. Вырастет – вас же обвинит.
Мама сшила портфель и уговорила Изу учиться: «Неучем быть стыдно».
Портфель Изе понравился, и она выдвинула условие:
– Только носить его буду я.
Я согласилась: младшим полагалось уступать, но скоро он ей надоел, и носить его приходилось мне – как-никак, я была старше на целых 30 минут!
Портфель стал предметом зависти беспортфельных, и школе запомнился надолго. Из защитного материала, с карманчиком впереди – для чернильницы, – он служил нам все четыре года начальной школы.
По годам самые маленькие и не выдавшиеся ростом, мы сидели за первой партой. В военные и послевоенные времена переростки составляли большинство: семилетних было трое; десятилетних – столько же, далее шли 12-13-летние и даже два 18-летних.
Учительница