там что-то другое?
– Не думаю – уверен. Это другая страна, там нет забастовок. В общем, как хочешь, а я поеду.
– Интересно, на чем? Транспортники тоже бастуют!
Я загадочно говорю, мол, знаю одного человека, который довезет нас на автомобиле.
– Имеешь ввиду Свена?
– Надо же, какой догадливый!
Ковач молчит, думает.
– А как же она? – спрашивает, наконец.
– Не пропадет, – говорю. – Она у себя дома, в конце концов, это мы – в гостях.
Свен явно доволен моим предложением добросить нас до границы. Он гонит «Ситроен» с бешеной скоростью (полиция-то бастует!) и тормозит уже на голландской территории.
– Отсюда близко, – указывает на станцию. – Вернетесь на поезде – вечером забастовка кончится.
Амстердам встречает пронизывающим ледяным ветром. Холод буквально пробирает до костей, и мы через полчаса греемся изнутри прихваченным с собой виски. На берегу канала, кое-где покрытого ледяной коркой, жадно глотаем сивушное пойло, закусывая горячими хотдогами, после чего бесцельно движемся по улицам, заходя иногда в бары и магазины, чтобы согреться.
– Здесь то же самое, – говорит Ковач во время отогревания.
– Не совсем, – отзываюсь. – Посмотри, сколько народу, и все веселятся…
– Не верь глазам, это веселье призраков.
Я оглядываю людей в баре, румяных от глинтвейна и пива, шумных и разноязыко болтающих.
– Очень уж плотские эти призраки.
– Плоть неважна, если душа испарилась. А она, увы…
Я отвинчиваю бутылку и делаю глоток. Ковачу не предлагаю из принципа – надоел своими тоскливыми пассажами. Я не хочу пребывать в царстве призраков, хочу находиться среди людей, пусть и базлающих по-своему. Люди, вы не призраки! Этот могильщик хочет вас закопать и холмик насыпать, но я не позволю – откопаю, отряхну, даже виски дам хлебнуть!
– Может, в кофешоп? – предлагаю. – Выкурим по косяку, и проблемы исчезнут.
– Хочешь уйти от проблем? – усмехается Ковач.
– Хочу. А тебя постоянно тянет к проблемам, как муху на говно. Так ты идешь? Учти, через год-другой халява кончится: иностранцев перестанут пускать в кофешопы.
– Да мне уже все равно.
Кофешоп называется Free Adam. Совсем недавно на одной из улиц я заметил табличку на двери: «Eva 140», что порождает в мозгу зародыш каламбура. Однако каламбурить в присутствии Ковача – себе дороже, он с юмором нынче не в дружбе. Пинком ноги открывает двери «Адама» и, зайдя внутрь, с горестным презрением озирает торчащее сообщество. Какие джойнты брать? Без разницы, пожимает он плечами, и усаживается за столик у окна.
Джойнт за полдесятка евро вставляет не сразу, минут через десять. Нарисованные на стенах райские пейзажи (где основная растительность, понятно, конопля) вдруг меняют цвет, затем фигуры многочисленных Адамов и «адамят» начинают плыть и искажаться. Почему-то они становятся китайцами. Или китайцев я вижу в окне? Молодые,