Африки. Может быть, это тайное знание необходимо для отпугивания врагов? – предположил он.
Тимофей задумался. Мысль о том, что его сводный брат находится совсем близко, придала ему новые силы. Он бодро поднялся на ноги и принялся мерить шагами крошечную камеру, раздумывая о дальнейших действиях.
Три метра туда, три обратно, поворот… Он провёл рукой по груди, и его сердце радостно затрепетало. Как же он мог забыть! Глупец! Ведь всё это время с ним был нож бабки Досифеи! Пусть совсем маленький, чуть больше перочинного, но всё же кинжал!
Путаясь пальцами в кожаном шнурке, Тимофей торопливо снял с шеи причудливо сделанные кожаные ножны и вытащил из них небольшой клинок размером с ладонь.
– Смотрите, Аполлон Сидорович! Это клинок Досифеи Никандровны!
– Госпожи Рассоловой? – библиотекарь бережно принял в руку изысканно выкованный кинжал с бирюзовой бусиной на конце рукоятки и поцеловал холодную сталь.
– Его держали руки моей дорогой благодетельницы, – мясистое лицо Аполлона Сидоровича приобрело нежное выражение. – Словно с ней свиделся. Когда я был маленьким, я служил мальчиком на побегушках у старого купца Рассолова. Его дочь, Досифеюшка, меня, нищего мальчишку, пригрела и в Санкт-Петербургском университете выучила…
Он с чувством утёр глаза кружевным платочком, который за время заключения приобрёл густо-серый цвет, и решительно выступил вперёд:
– Приказывайте, сударь, чем мне заняться?
– Попробуем подкопать стену.
Библиотекарь с сомнением покачал головой:
– Насколько я знаю, особняк Езерских строил очень хороший архитектор Белкин из крепостных крестьян. Старался на славу: каменщики раствор для кладки на яичном белке разводили, чтоб на века строить.
– И всё-таки попробуем благословясь, – сказал Тимофей. – Досифея Никандровна предсказала мне, что много горя будет в России, но если мы рук не сложим, силы духа не утратим, то спасёмся.
– Всё наперёд знала моя хозяйка, – с гордостью промолвил библиотекарь, снимая пальто, чтобы не мешало работать.
– Вы, господин Петров, продолбите ножом стену до землицы, а я примусь её, родимую, котелком вычёрпывать.
На том и порешили.
Не единожды за этот долгий вечер Тимофей успел выразить свою благодарность неизвестному мастеру из горного аула Кубачи за то мастерство, с которым он выковал свой кинжал. Тонкое лезвие резало сырую каменную кладку, как масло, и она осыпалась на землю рыжими кирпичными брызгами.
– Получается подкоп, получается, – в азарте шептал Аполлон Сидорович, дрожащими пальцами выгребавший из-под стены холодный рассыпчатый грунт, напополам смешанный с песком.
Перепачканные землёй, усталые, но довольные, узники смотрели на глубокий ход под кирпичной стеной, на глазах наполнявшийся желтоватой водой.
– Последнее усилие, сударь, и мы победили! – провозгласил Тимофей. Он с силой ткнул здоровой правой рукой в зияющее отверстие, по плечо утонув в каменном разломе.
Аполлон Сидорович