по праву будет принадлежать тебе. У твоих ног будет…» Демон. Бес! В такие отчаянные минуты сатанинской осады, когда дух и плоть, как гиены разбегаются врозь и воют поодиночке, ничего другого не остается, как послать искусителя к черту. А самому вжаться всем своим крепким телом в глубь раковины, которую он давно для себя изваял из крепчайшего гранита оков и запретов. И до поры, до времени – ждать.
Глава пятнадцатая. Не мир пришел я принести…
– Ри, – орет он, врываясь в дом так стремительно, словно там полыхает пожар, – Рия, здравствуй!
После сорока дней поста и искушений сатаны он не может себе представить, на кого он похож. Но сил у него достаточно, чтобы взять Рию на руки и целуя, целуя, целуя до слез донести до постели.
– Господи, какой ты лохматый!
– Ты уж извини, – шепчет он, дрожа от нетерпения, – ты уж извини…
Какие-то тесемки или застежки платья, прячущие от него его Рию, он просто отрывает с мясом, и готов и платье разорвать на кусочки, если оно хоть на секунду будет препятствовать его желанию.
– Ты уж извини…
Потом он рассказывает. Он считает, говорит он, что откладывать дальше некуда! Да, некуда!.. Что ареной своих вожделенных свершений он избрал человечество. Он наставит сетей и силков, нароет ям и, играя на флейте несвершенных желаний, заманит заблудшие души, каждой обещая пряник вечности. Моя пирамида, говорит он, мой Храм вечной жизни. Ему кажется, что вот-вот он дотронется до неба, схватит его рукой. Рия не все понимает из сказанного, у нее множество вопросов:
– Как ты себе это представляешь? Ведь они ходят в лохмотьях и по телу их ползают вши!
– А на руках у них золотые запястья.
– Но их дух порос жиром…
– Ошибаешься. Они больше хотят созерцать звезды, чем есть.
Рия какое-то время молчит, затем спрашивает:
– И что ты теперь собираешься делать?
Жаль, что нет зеркала и она не может видеть себя такой…
– Какой?
Какой?! Бесконечно красивой! Этой красоты хватит, чтобы погасить солнце!
И ему кажется, что Рие уже не выбраться из его западни прекрасных блаженств. Красота – это знак, который никогда не обманывает.
– Ты меня понимаешь?
Рия кивает.
– Не мир пришел я принести, но меч.
Рия кивает.
– Тебе нужно отдохнуть, – говорит она.
Кружка выскальзывает из его руки, как только что пойманная рыба. Когда она смотрит на него, у него все валится из рук. Он не замечает.
– Человечество, говорит он, собирая осколки разбитой кружки, это как раз те подмостки, где он может воплотить свои замыслы. Ты меня понимаешь?
Рия только улыбается.
– Не порежься своим мечом, – говорит она.
Так уходят в песок все его доводы против этого мира. И он умолкает. Он делает выбор.
Как