стабилизировались, и необъявленная война постепенно сходила на нет. Слишком уж дорого обходились врагам бои на границах. А без глубоких прорывов внутрь имперских владений говорить о каких-то локальных победах означало лишь раздражать собственное население, уже начинающее уставать от войны и от сопутствующего ей снижения уровня жизни…
И вот теперь, если верить разведдепартаменту, у стопланетников и Лану появился реальный шанс получить военное преимущество. Раз несколько чужих кораблей сумели проникнуть в сектор Галья́, значит, это может случиться в любом другом месте, и уже не пятью-шестью кораблями, а целой эскадрой. И это станет для Империи катастрофой. Ведь через стационарные гиперпорталы, имеющиеся в каждом секторе у правящих имперских домов, можно легко проложить путь к столице, в самое сердце державы, к планете Боха́в…
Нет, говорить сегодня о чьём-то предательстве регент не собирался. Пусть правящие дома, и в первую очередь, независимые, сами решат, кто виноват и что делать. А если даже и не решат, осадок так или иначе останется, и следующий ход в этой партии не вызовет ни у кого ни удивления, ни досады. Ведь победителей, как известно, не судят. И если Империи, чтобы опять стать такой же великой и сильной, как раньше, придётся пожертвовать частью себя, то эти жертвы – оправданы…
* * *
После дуэли с Лу́джером никто больше не пытался оспорить моё лидерство и право командовать имперскими войсками на Тарсе. Ну, я и командовал. По большей части, предоставляя свободу действий профессионалам и оставив себе лишь функции постановщика задач и координатора.
Помнится, где-то когда-то читал, что всякий успешный управленец – это абсолютно пустое место, эдакий нуль в окружении единиц, каждая из которых во сто крат умнее его и способнее. И, тем не менее, только рядом с этим нулём их умения и таланты становятся видимыми, и только он, сам ни черта́ не умеющий, но занявший нужное место, делает их действительно значимыми…
– Ну, ты конечно и дал, – заявил Гас, когда поединок закончился и Луджера унесли в лазарет. – Эти, которые рядом, как челюсти уронили, так до конца и не подобрали.
– С хрена́ ли? – усомнился я, надевая ботинки и куртку.
Те, про кого говорил приятель, «тусовались» шагах в двадцати от нас и подойти ближе пока не решались.
– С хрена́, не с хрена́, а факт. Вон, глянь, как смотрят.
Да, взгляды у них были и впрямь… нет, не затравленными, а, скорее, какими-то ошарашенными. Словно они внезапно узрели перед собой играющего на балалайке медведя…
– Я тебе раньше не говорил, но природное искажающее поле, пусть редкость, но всё же встречается. А вот то, что ты смог пальнуть из дуэльного бластера, да не просто пальнуть, а ещё и попасть – этого от тебя точно не ждали.
– А поподробнее можно?
– Да без проблем, – фыркнул Гас. – Дуэльные бластеры – штука вообще интересная. Настраивают их, как правило, так, чтобы использовать их могли только равные. Ну, в смысле, что если двое решили стреляться, то оба должны быть