жизнь мою. Не требует ли совесть
Воздать иуде этой вот рукой?
Не смертный грех ли – злую гниль природы
Не вырезать, дать порче разрастись?
ГОРАЦИО:
Но он ведь результат посольства вскоре
Получит.
ГАМЛЕТ:
Вскоре. Но антракт – за мной,
Хоть жизнь людская – счет на «Раз!», и только.
А каюсь я, Горацио, в одном:
Так распустить себя перед Лаэртом!
В моей судьбе – его беда видна,
Как в зеркале. Добьюсь его прощенья.
Но, право, так помпезно он скорбел, –
Тут взбесишься.
ГОРАЦИО:
Потише! К нам, похоже?
(Входит Озрик.)
ОЗРИК:
Ваше высочество, с благим возвратом в Данию.
ГАМЛЕТ:
Милейший, благодарствую покорно. (Горацио, тихо) Знаешь этого комара?
ГОРАЦИО (Гамлету, так же):
Нет, принц.
ГАМЛЕТ (так же):
Значит, Богу ты угоднее, знаться-то с ним – грешно. У него уйма земли, и злачной. Дай скоту владеть скотиной, его кормушку обязательно выставят за столом королей. Эта птица не умнее клуши, но, как я сказал, навоза в его распоряжении – несчетно.
ОЗРИК:
Сладчайший принц, будь вашей милости досуг, я мог бы предложить вам нечто от их величества.
ГАМЛЕТ:
С охотою приемлю, сэр, всем рвеньем духа. Убор свой примените надлежаще – он для головки.
ОЗРИК:
Благодарен вашей милости, весьма жарко.
ГАМЛЕТ:
О нет, вельми студёно, уверяю, подуло с севера.
ОЗРИК:
Действительно, мой принц, как бы прохладно.
ГАМЛЕТ:
И все же, мыслю, пекло, духота для моего душевного сложенья.
ОЗРИК:
Неописуемые, принц, так страшно душно… не выразиться, как. Но их величество, мой принц, мне повелело, чтоб от меня вы известились, что они побились о знатный, сэр, заклад – на вашу голову. Вот сущность дела…
ГАМЛЕТ:
Я умоляю, вспомните…
(Побуждает Озрика надеть шляпу.)
ОЗРИК:
Ну что вы, добрый принц, мне, правда, комфортней так. Сэр, на днях тут прибыл ко двору Лаэрт – смею уверить, джентльмен абсолютно, весь полный разнородных совершенств, милейший в обхождении и превосходный видами. Волнительно сказать, поистине он атлас и толковник дворянина, поскольку в нем найдете вы весь материк тех областей, кои бы только пожелал увидеть человек из благородных.
ГАМЛЕТ:
Сэр, его точной обрисовке в вашем лице не приходится терзаться вечными муками, хотя, вестимо, суммируй мы его по каталогу, – ввели бы память в головокруженье, рыская по курсу его проворных парусов. Наивернейше ж воздавая, толкую я его – как душу высшего артикула, а вылитое им – столь редкостной дороговизны, что, если верный стиль употребить, подобье он найдет – лишь в зеркале своем, а кто еще себя бы срисовал с него – так это тень его, кто кроме!
ОЗРИК:
Вашим высочеством изложен он вполне всебезупречно.
ГАМЛЕТ:
Но, сударь, относительно чего? Зачем обволокли мы