платок повязан косо. Хорсан была беременна четвертым, и беременность давалась ей тяжело. Понятно было, почему она осталась в доме.
– Здравствуй, Хорсан, – сказал Вязирка.
Он улыбнулся, потому что при приветствии всегда надо показывать, что ты рад человеку. Тогда и встречный будет рад тебе.
– Кыш! – махнула на детей рукой Хорсан.
Те, хохоча, убежали прочь, скрылись за углом хижины.
– Я глину принес, – сказал Вязирка.
– Спасибо тебе, – кивнула Хорсан. – Что там?
– Где? В джуде? Глина.
– Нет, на холме.
– На холме?
– Откуда кричали. Мой Вагиф туда ушел. Что-то не возвращается.
– И Кахид там.
– Отец тоже?
– Да.
Хорсан устало склонила голову.
– И что произошло? Кто кричал?
– Кто кричал, не знаю, – сказал Вязирка. – Но весь аял собрался.
Он принялся перечислять: Салих, Джамур, Мустафа, Камаль, Ягль и Мяуф, Хинса, Лейла, баба Айса, твой муж Вагиф, твой отец Кахид…
– Остановись, Вязир, – попросила женщина, сложив руки на груди. – Скажи другое. Что там случилось?
– Ничего, – ответил Вязирка. – Саттарбаш ушел.
Хорсан ахнула.
– Как ушел?
– Не знаю, – пожал плечами Вязирка. – Нет его.
– Он же… Еще я была маленькая… Как же так? – растерялась Хорсан. – Как я без него рожать буду?
Вязирка озадаченно насупился.
– Разве не тетушка Забун – повитуха?
– Это другое.
– Но Саттарбаш – не повитуха. Даже если старик…
– Я знаю, Вязир, – перебила его Хорсан и прикрыла глаза ладонью. – Прости, я устала. Тебе лучше пойти домой.
– Мне Камаль расскажет про Саттарбаша.
– Очень хорошо.
– Ну, ладно.
Вязирка шагнул к проему в стене, но тут же развернулся обратно. Он вспомнил, что думал о еде.
– Хорсан-джа, – проговорил он, краснея и терзая пальцами полу ханыка, – у тебя не будет для меня редиса или сыра?
– Конечно, Вязир-эке. Подожди.
Хорсан пропала из окна. Вязирка с облегчением выдохнул и стал в ожидании попинывать землю под ногой, носком скуфета ровняя небольшую кочку. Сначала он представлял, сколько и чего соберет ему Хорсан, но потом мысли эти словно высохли на солнце, не осталось ни одной, и Вязирка всецело отдался движению ноги. Время текло, и он, как щепка в воде, существовал в нем.
– Вязир!
Ему ли это кричат?
– Вязир-эке!
Вязирка словно вынырнул из аррыка. Солнце, жара, женщина в окне. Кто эта женщина? Ах, это же Хорсан, дочь Кахида! Память Вязирки вернула его в мир, в аял, во двор гончара, к разговорам о Саттарбаше.
– Да, Хорсан-джа.
– Возьми.
Женщина протянула Вязирке сверток из грубого полотна.
– Что это? – спросил, подходя, Вязирка.
– Немного сыра, – сказала Хорсан.
– Мне?
– Тебе, Вязир.
Вязирка прижал