убежденно заявила Хэлли. Несмотря на то что она по-прежнему выглядела так, будто хотела меня прикончить, ее плечи опустились. Она заметно расслабилась, осознав, что я, по крайней мере, не собираюсь ее убивать.
– А еще оно вкусное. Завтра же затарю им дом.
Я взял пачку с полезными зернами, подозрительно похожими на корм для попугая, и отступил.
Хэлли сложила руки на груди, вызывающе вскинув подбородок.
– Ничего ты не затаришь, и это возвращает нас к первоначальному разговору – мне не нужен тело… какая-либо личная охрана. Уходи.
– Не повезло, что твой папочка считает иначе. Ведь все это оплачивает он. – Я захлопнул холодильник и указал вилкой на нас.
– Ты не можешь так поступить. – Она зарычала в преддверии второго раунда. Я уже знал, что Хэлли готова к драке, если дело дойдет до нее.
– Могу и поступлю, – парировал я, поглощая салат из киноа и нута.
– Это нарушение моих личных границ! – Девица хлопнула ладонью по гранитному кухонному островку между нами.
Я наколол на вилку побольше еды.
– Без обид, мелкая, но ты бы не смогла возвести личные границы, даже если бы тебе доставили их с «Амазона». И для протокола. – Я сделал паузу, чтобы проглотить. – Я не больше тебя хочу здесь находиться. Но твой отец предложил мне должность на полгода, и я не собираюсь его подводить.
– Полнейший бред. – Она взмахнула руками.
– Вот что происходит, когда решаешь показать миру грудь, – возразил я.
– Только одну, – поправила Хэлли.
– Давай поставим себе цель не повторять подобное ближайшие полгода. А теперь прими последствия своего поступка и смирись. Тебе придется скорректировать свое поведение, иначе твой отец продлит контракт, и тогда я натравлю на тебя своего коллегу Кента. Предупреждаю: если думаешь, что я плюше-вый мишка, то подожди, пока не встретишь этого гризли.
– Ты самый ужасный человек, которого я когда-либо встречала. – Она резко подскочила со своего места. – И я хочу, чтобы ты покинул мой дом.
– Я работаю не на тебя. Меня нанял твой отец.
– Так не пойдет. На дворе двадцать первый век! – Хэлли настолько приблизилась ко мне, что я ощутил ее дыхание – аромат персика – и заметил, что глаза у нее интересного оттенка бирюзы. По кругу радужки вились серебристые точки. В ней ощущалось нечто невинное. То, что подсказывало мне, что дочь Энтони Торна еще не до конца созрела. Что мир еще не успел окончательно лишить ее блеска.
– Да, сейчас двадцать первый век, но люди продолжают наследовать только худшее и желают навредить близким влиятельных людей или же использовать их. Либо оба варианта разом. Именно поэтому я здесь, чтобы помочь, – спокойно напомнил я, доедая птичий корм и выбрасывая миску в одну из, черт возьми, пяти мусорных корзин. Девушка серьезно относилась к переработке мусора.
– Ты использовал не тот контейнер! – Она едва не сшибла меня с ног по пути к мусорке, выхватывая миску и бросая ее в черную, а не в зеленую корзину. – В следующий раз помой и высуши, только потом бросай в зеленый контейнер.
– Какого…
Когда