а она следила за Глуховым. Тот отправился за водой на родник, в лес. Она крикнула отцу, что пойдёт, водички свежей попить принесёт, сама – за ведро и в лес за Тимофеем, как будто случайная встреча. А Ванька за ними обоими – туда. За деревьями прячется. Она пришла. Тимофей сморит, вроде никого нет, взял и прямо к колодцу её прижал, к доскам. Олеся вся обмякла, не сопротивляется. Отпустил. Набрал воды им обоим. Говорит: «Пойдём». А куда пойдём – непонятно. Ванька перед ними побежал, да и в сарай к Глуховым спрятался. Слышит, вроде они идут. Взял и в сено на всякий случай забрался, чтобы его видно не было. А они как раз в сарай направлялись. Вёдра на входе поставили, заперлись изнутри. И как раз в сено Тимофей её положил, только с краю, а Ваня прятался у самой стены. Глухов говорит хриплым голосом: «Я сейчас тебе покажу, что настоящие мужики с бабами делают». А Олеся ему: «Я ведь только этого и хочу. Только о тебе думаю день и ночь». Ваню от её слов так прибило, он вдохнуть не мог, не то, что пошевелиться. Короче, Тимофей показал, что обещал, притом обоим. Ваня оцепенел весь, а Олесе, кажется, напротив, понравилось. Потом они, разумеется, ушли, а он выполз оттуда и побрёл, как побитая собака, куда глаза глядят. Он думал. И чем больше думал, тем сильнее злился. Придумал зарезать Глухова. Хотел таким образом Олесю освободить. Через несколько дней он пробрался в сарай и ждал там случая, чтобы выполнить кровавый замысел. Услышал, что Тимофей идёт не один, и решил к корове подскочить, будто пришёл её жизнь отнять, бросил так вызов её хозяину. Дальше я рассказала, что происходило. После некоторого замешательства от всего услышанного я сообразила: надо его развязать. И принялась за дело. Но оно было непростым – Глухов постарался на славу. Когда Ванечка, наконец, был свободен, мы с ним как-то неловко задвигались так, что в темноте ударились лбами. Как будто искра пробежала между нами. И тут случилось нечто невообразимое. Мы просто неловко набросились друг на друга. Вышло из этого одно сплошное мучение. Кажется, я громко крикнула: было очень больно. Но всё же кое-что у нас получилось, потому что остановиться было невозможно. Как это произошло? Ведь Ванечка был влюблён в другую! И, действительно, существовал огромный риск забеременеть, а мы не предохранялись. Потом мы лежали рядом. Ведь мы, где стояли, там и упали. Ваня весь дрожал. Мы целовались, целовались, целовались, словно это последний раз в нашей жизни. Нам было как-то всё равно, что там творится вокруг нас. Для нас обоих наша близость была ударом, потрясением, откровением. Ударом, от которого не сразу опомнишься и не сразу дойдёт, что натворил. Он шептал мне моё имя на ухо не в силах вымолвить ничего другого, а я шептала его в ответ. Когда ближе к рассвету я немного успокоилась, предложила ему незаметно выбраться из этого сарая и уйти домой. Он сказал, что пойдёт лесной дорогой, как пришёл сюда. Мы оба решили, что Тимофея бояться нечего, что даже если он Ваню догонит, хуже уже не будет. Мы условились о встрече у меня дома. Он должен был отдохнуть немного после всего, а потом прийти ко мне. Утром ребята зашевелились: то один,
