словно кто-то шепчет, что убивай любого человека, который хотел или хочет тебя незаслуженно погубить, но если ты попадешься – значит, ты лишил жизни невинного… Только так ты сможешь узнать: справедлива твоя кара или нет… Наперед знать – не дано… Если бы каждый, кто берется судить другого, нес такую же ответственность, как я перед принятием решения, то никто не только не ошибался бы, но и необходимости в судьях-безбожниках не существовало бы… Нет, я не могу понять Христа и не гневаться… Как я могу его понять, если я незаслуженно отсидел восемь лет, и неизвестно, когда мне за это воздастся и где?.. Что может порадовать меня настолько, чтобы я был благодарен судье за несправедливый приговор?.. Это за пределами моего разума».
– Валера, я налила тебе – иди, ешь, не то остынет, – послышался голос матери, и Бурцев машинально повторно намылил руки, забыв за размышлениями, что уже это делал минуту назад. Он опять обмыл ладони и намочил лицо холодной водой, затем с силой вытерся махровым полотенцем, чтобы исчезла бледность. Валерий вытянул перед собой руки и до боли в сухожилиях растопырил пальцы в разные стороны веером. Кончики пальцев еле заметно все еще подрагивали.
– Завтра на два выходных дня я поеду в деревню… Нужно проверить, все ли в доме хорошо… – сказал Бурцев матери, которая, как обычно, сидела с ним за столом и наблюдала, как он ест. В любую минуту она была готова взять у сына пустую тарелку и положить в нее со сковороды разогретые котлеты и жареную картошку.
– Съезди, сынок, а то уже неделю там не бывал.… Не будем ездить – залезет кто-нибудь, – сказала мать, не переставая думать о том, почему сын какой-то взволнованный. – Хоть бы ты, Валера, женился поскорее и переехал в нашу деревню… Благо, что она рядом с горо- дом… Сменщики за тобой и туда бы ездили… Глядишь, отец бы был там радешенек, что его дом сгодился тебе… Все силы он отдал ему, пока строил… – сказала мать, моргая вдруг заблестевшими глазами.
«Да, действительно, дом отца мне пригодился, но будет ли он там доволен, что его дом пригодился именно в таком качестве?» – спросил себя Бурцев. Он не заметил, что уже съел суп. Ему хотелось отказаться от второго блюда, но он передумал. «Постарайся вести себя как обычно – не давай матери повода думать, что у тебя что-то стряслось… Господи! Из-за меня умер раньше времени отец, а сейчас я могу загнать в могилу и мать…» – подумал Валерий, и почувствовал, как подступает ком к горлу. Опять на его долю выпало проклятье и безысходность.
Мать положила второе блюдо и спросила:
– Ты сразу после смены поедешь туда?
– Нет… Я вернусь из гаража, посплю, потом схожу на рынок за продуктами на два дня…
– Может, тебе дать тушенки с собой?
– Нет, оставь дома, а я куплю на рынке, что мне нужно, – ответил Валерий и пошел в прихожую надевать обувь. – Наелся хорошо –