секс, как средство самоутешения, сделался для Маши необходимым – наподобие наркотика. Это была бы прискорбная зависимость.
– Пожалуйста, подожди! Я больше не могу! – закричала она, забыв о тонких гостиничных стенах и вообще обо всем на свете.
– Я люблю тебя, – повторял он, касаясь губами ее пылающих щек.
Все закончилось, как то и положено, но они не размыкали объятий. Она гладила Волка по голове, а сама размышляла, стоит ли задавать ему тот один простой и фатальный вопрос, который вот уже несколько часов вертелся у нее на языке. Она не решалась спросить об этом, потому что предчувствовала, какой последует ответ. Ведь и сам Волк избегал касаться этой темы.
Неожиданно Маша ощутила приступ раздражения. Это что же получается, подружки? Ей заранее отведено определенное место и выделена соответствующая доля удовольствий? Ну уж нет, она должна была чувствовать, что жизнь продолжается! Пусть и он почувствует.
– Ты женат, Волк? – довольно резко спросила она.
– Мне и самому трудно ответить на этот вопрос, – проговорил он после паузы, которая уже сама по себе была весьма красноречива.
Неужто она и в самом деле задала такой сложный вопрос, для которого нужно привлекать глубинную философию и высшую математику? Неужто нужны еще какието слова, кроме простейших «да» или «нет»?.. Впрочем, чего уж там – что было не воротишь, – они уже успели переспать, – что теперь толковать об изящных материях?.. А она, голова садовая, уже успела размечтаться о том, что ей придется праздновать свой день рождения на Кавказе, а не в кругу семьи. Как объяснить ему, этому волку злому, что от стыда и злости она, бедная Маша, поверившая всему, что он ей тут наплел о своей любви, готова сквозь землю провалиться! Это даже не глупо, а просто очень глупо с ее стороны купиться на его уверения. И тем не менее, она, идиотка, купилась… Она поверила и тому, что он говорил на балконе – что оставит Машу в бессрочном плену на Кавказе и от опостылевшего прошлого ее будет отделять целая вечность… Нет, не понять этого ему – гордому и сильному волку, отчаянному полковнику и героическому воину, для которого армия – родная семья. Все они здесь на Кавказе, словно братья по крови, – за исключением, конечно, чеченских братьев по разуму… Но что особенно ей показалось гнусным, так это то, что она умудрилась в него влюбиться, когда он вместе со своей армией ровнял с землей города…
– Я женат, – продолжал он, – но все эти годы наш брак был чистой формальностью.
Просто как палец. Другого Маша и не ожидала услышать.
– Что же ты не развелся? – поинтересовалась она также исключительно по формальным соображениям.
– Я боялся, что если брошу Оксану, она этого не перенесет. Она такая ранимая…
Значит, Оксана… Какой он всетаки чуткий этот полковник Волк! Жена у него, видите ли, ранимое создание, а ему захотелось оберегать и защищать Машу! Все такие славные, одна