что ему так много что мерещится здесь, в гостях у соседа, но потом эта мысль, пропускал, трансформировалась в гордость: «Я – избранный!» – подумал пацанчик, сам не понимая своих мыслей.
Дед мешал карты так долго и они так приятно шуршали, словно морские волны, что мальчик даже чуток задремал, и потому сильно вздрогнул, когда гадатель сказал ему: “Смотри!”
Мальчик встрепенулся, с нескрываемым любопытством глядя, как Илья Ильич начал выкладывать эти красивые картины в виде креста, проценту которого он положил две карты одна на другую тоже крест на крест.
Потом старик задумчиво серьёзно смотрел, на получившийся в него расклад где то, минуты полторы.
Тимофеечкин за это время так изволновался весь, что снова был готов разреветься от нетерпения и таинственности царившей в воздухе. Когда старик наконец начал расшифровывать своё гадание, то мальчик слушал его с тем, же благоговением с каким слушают миссию или пастора. Благо, что Сухинин не стал хоронить интригу, и разорвал без утайки все, что сказали ему карты:
“Вот видишь эта карта называется “Дурак” – это ты сейчас, потому что ты ещё совсем юный и беззаботный.” Мирону страшно не понравилось, что Илья Ильич обозначил его как Дурака. Не понравилось ему и сама карта, изображённый на ней парень, выглядел на фоне остальных рисунков как-то не солидно, Он был одет, то ли как шут, то ли как девчонка, в руке держал белый дурацкий цветок, а увязавшаяся за ним мелкая собачка, почему-то напомнила Мирону, Зойку.
Но особо долго задерживать взгляд на этой карте Мирону, к счастью, не пришлось, потому что Сухинин открыл соседнюю с ней и прокомментировал ее так: «Шестерка Пентаклей – это значит, что ты получишь от судьбы какой-то очень ценный подарок».
У мальчонки не было повода сомневаться в том, что Илья Ильич говорит правду, ведь на карте действительно было изображено трое людей в старинных «ненашинских» одеждах. Двое из них – не пойми кто, то ли мужчины, то ли женщины, – стояли на коленях перед третьим, который был тоже не пойми кого пола, царственно плавающего их монетами. Мирону показалось оскорбительной мысль встать перед кем-то на колени, но Сухинин, будто прочитавший его мысли, произнес с таким недовольным тоном, на какой может решиться лишь строгий родитель, в качестве последнего аргумента перед тем, как выпороть: «Встать на колени перед своей свадьбой никогда не стыдно!» Мальчик сконфузился от своих глупых мыслей и был рад, что дедушка не стал больше заострять на них внимания, а поддержал гадать.
“Перевернутая Королева Кубков – это сестра твоя, особа крайне импульсивная, несдержанная, ни в чем не знающая меры; ни в алкоголе, ни в любви. Она останется для тебя в прошлом. И хоть ты и злишься на нее сейчас, но на самом деле не она тебе, а ты ей жизнь сломал тем, что родился первым. А по судьбе должно было быть наоборот, она должна была быть старше, но, видать, твои ангелы-хранители решили иначе…”
Тут впервые мальчик подумал, что дедушка, наверное, что-то перепутал, ведь по его словам, которые Мирон не особо-то и понял,