Взбесившееся рогатое чудовище нацелилось на него. В мгновение ока отец выскочил наперерез и ухватил его двумя руками за рога, а с другой стороны Нюрин муж, Фёдор – за кольцо в носу. Подскочила ещё пара мужиков. Когда Колян очнулся от испуга, то понял, что быка смирили и остановили на расстоянии пары-тройки шагов от него. Позади и вокруг полетела грязь, стадо хорошо намочило берег. Пастух отогнал озверевшего бугая. Но он и под бичом рыл со злостью землю и готов был к броску, пока не оказался далеко в стороне от стада. Отец положил руку на плечо напуганному сынишке, и они вместе вошли в калитку родного двора вслед за бурой Красавой. Солнце в это время светило в окна их кухни и золотом отражалось от стёкол, так что дом показался Коляну чудесным дворцом.
– Смотри, батя, красота какая. Царская!
Отец понял и погладил его по голове, радуясь сердцем, что несколько минут назад спас от беды своего босоногого смышлёного отпрыска, который дороже всего на свете. А сын взял его тяжёлую, со вздутыми венами руку и почувствовал, что не только рука, но всё существо батьки вибрирует внутри и догадался своим детским умом до потрясения, чего стоило случившееся отцу.
Так закончился тот благодатный день, после которого изменилась вся жизнь семьи.
глава 18. Без отца
Вскоре Никиту Лукича Калачёва отправили на принудительные работы – такая практика управления было внове. Судьба мужика оказалась во тьме. Его увёз уполномоченный, как каменщика, на строительство кирпичного завода в один из городов Алтая: не то в Камень-на-Оби, не то в другой, на основании каких-то списков из района.
Перед отъездом не спали с женой всю ночь. Слушали друг друга в темноте и понимали, почему подавляется вдруг невольный вздох. Говорили шёпотом.
– Как же я тут управлюся, Никиша? – садясь на постели, молвила как можно спокойнее и благоразумнее Мария, осияв мужа чистотою глаз в лунном свете.
– Ты, главное, виду не показывай на людях и пацанов зря не тревожь! Терпи, мать! Собери мне на дорогу из одёжи чего-нибудь да поесть. Скучать будешь? – спросил дрогнувшим голосом.
Ткнулась в плечо, прижалась к груди сладко.
– И вот что тебе накажу – молись потихоньку, чтобы дети не видали, малые, не поймут, а вдруг где вылетит у них, со свету сживут. Я сам не знаю, что с этим безбожием делать. Хорошо, кабы оно не навсегда.
Проводила. Исполнила Никишин совет в точности. Молчала, о чём велел.
Сено на корову косили под её руководством. Справились.
На второй месяц от Никиты пришло письмо, привёз его уполномоченный, и поскольку дома был один Колян, а старшие привлечены на уборку урожая, то он и прочитал его матери. Обратного адреса не было. Спрятала в сундук дорогую весточку.
– Соскучился я по папке, – произнёс, заглядывая в тоскующие мамкины глаза сынок. А она вдруг попросила:
– Научи меня, Коляша, грамоте, хочу сама писать Никише письма.
– Ну, давай, попробуем.
И,