Филлис Джеймс

Маяк


Скачать книгу

«Ведь их не всех вербуют. Многие так или иначе приехали бы – из-за более высокой оплаты, ради того, чтобы жить получше, и кто мог бы их за это осуждать?» Но ему было не до политических дискуссий – он очень хотел спать. И он спросил, хотя это его не слишком заботило:

      – Так что теперь будет с анализом крови Оливера? Ты, конечно, слышала о том, какой фурор произвел этот дурень Дэн, утопив пробирки в море? Оливер был в ярости.

      – Ты же сам мне все рассказал, дорогой. Оливер придет завтра, в девять утра, чтобы снова сдать кровь на анализ. Он не очень-то жаждет этого, да и я, признаться, тоже. Он ужасно боится иглы. Пусть благодарит свою счастливую звезду за то, что у меня есть профессиональный опыт и я вхожу в вену с первого раза. Сомневаюсь, что у тебя это так легко получилось бы.

      – Я уверен, что не получилось бы.

      – Мне в свое время приходилось наблюдать, как некоторые доктора берут кровь. Неприятное зрелище. Да и вообще Оливер может завтра не явиться.

      – Он явится. Он боится, что у него анемия. Хочет, чтобы анализы были сделаны. С чего бы ему не явиться?

      Джо спустила ноги с кровати и повернулась к нему спиной. Сбросив халат, потянулась за пижамной курткой и сказала:

      – Если он и правда собирается уехать завтра, он скорее всего предпочтет подождать и сделать анализы в Лондоне. Это было бы разумно. Не знаю, почему-то у меня такое странное чувство. Я не удивлюсь, если не увижусь с Оливером завтра, в девять утра.

9

      Оливер не торопился возвращаться в Перегрин-коттедж. Гнев, владевший им с тех самых пор, как он разговаривал с Мирандой, вызывал в нем радостное возбуждение, так как был, с его точки зрения, оправдан и справедлив. Однако Натан по опыту знал, как быстро он может упасть с живительных вершин этого гнева в трясину безнадежности и депрессии. Он испытывал потребность побыть в одиночестве, умерить ходьбой это рождающее энергию, но опасное смятение чувств, это смешение ярости и жалости к себе. Целый час, подталкиваемый порывами ветра, он шагал взад и вперед по гребню скалы, пытаясь совладать с мятущимися мыслями. Время, когда он обычно ложился в постель, уже миновало, но ему нужно было дождаться, чтобы погас свет в спальне Миранды. Он мало задумывался над спором с Марком Йелландом. В сравнении с предательством дочери и Тремлетта спор этот был всего лишь упражнением в бессодержательном красноречии. Йелланд был бессилен причинить ему – Оливеру! – вред.

      Наконец он бесшумно вошел в коттедж через незапертую дверь и тихо закрыл ее за собой. Миранда, если она еще не спит, приложит все старания, чтобы не появиться ему на глаза. Обычно, в тех редких случаях, когда он поздно вечером возвращался домой с одинокой прогулки, она прислушивалась, даже лежа в постели, не щелкнет ли дверной замок. Она оставляла гореть неяркую лампу, чтобы ему не пришлось бродить в темноте, и спускалась вниз – приготовить ему горячее молоко перед сном. Сегодня